1. Моё состояние/мысли/злоба дня
сегодня 26 февраля 2025 года.
приезжала двоюродная сестра, сходили с ней и с мужем в кафе. много и вкусно ели, пили мою любимую стелу нулёвку, болтали. горжусь ей за то, что она нереально прекрасная мама. настоящая, понимающая и заботливая, как из крутых книжек по воспитанию. по-хорошему завидую своей племяшке за то, что ей досталась столь чудесная семья, и я уверена, что она пронесет чистую любовь и здоровую привязанность к своей маме сквозь всю свою жизнь. а мне на фоне этого вспоминается моё детство. не то, которое я себе организовала вместе с
алкоголем и наркотиками, а то, что ему предшествовало.
2. Моя история
Неспособность проживать свои чувства трезво — причина эмоциональных психозов во время употребления
в детстве моя психика научилась меня защищать с помощью механизма подавления эмоций: если сделать вид, что тебе не обидно, то обида уйдет; если притвориться храбрым, то страшно не будет; если глотать слезы, то плакать разучишься.
Как научить ребенка отрицать свои чувства
моё самое первое событие из детства, связанное с отчимом: когда мне было семь лет, я потеряла котёнка и за это была избита малознакомым здоровенным мужиком, которого мама привела жить к нам домой. было страшно и больно, я громко кричала и плакала, но защитить меня было некому. я рассказала бабушке, она за это дала втык маме, а потом до меня донесли то, что мне должно быть стыдно за то, что я наябедничала и из-за меня они поругались. с тех пор я больше никому ни на что не жалуюсь и не терплю жалоб со стороны близких, поэтому в трудные времена я не способна дать им искреннюю теплоту и по-человечески их поддерживать.
отчима я боялась. после того случая он больше меня не бил или я этого не помню, ведь с этой работой справлялась мама, которую я, конечно, тоже боялась. отчим мог замахнуться, дать леща, ну а в целом относился он ко мне, как к говну. дома мне было очень плохо, небезопасно и одиноко. так прошло около пяти лет.
в первый же год, как я начала пить, что-то во мне щелкнуло. что предшествовало дальнейшему моему поступку, я не помню. возможно, причин нет, и просто какой-то механизм моей психики так сработал.
однажды я забила на страх получить люлей за очередной поздний приход домой. мама работала в ночную смену, а отчим, встретив меня, с порога начал, как и прежде, быковать. но тогда сценарий изменился: я солбщила ему, что для меня он — никто и звать его никак, слушать я его не собираюсь, а если у него есть какие-то вопросы, то я могу набрать батю, чтобы он решал их впервые в жизни по-мужски, а не со мной, маленькой девочкой. я блефовала: конечно, никакому бате я не позвонила бы, но мне очень хотелось унизить его и огрызнуться так, чтобы он понял, что прежнее его поведение не пройдет. мой ход сработал, далее были еще разборки и с ним, и с мамой, но по итогу они оба поняли, что их я теперь не боюсь, и никакого насилия по отношению к себе больше не потерплю.
и тогда, и много последующих лет во взрослой бытности я считала, что детство у меня было счастливейшее. а всё потому что я подавляла плохие чувства, касаемо своих юных лет. наружу, вовне, выпускала только хорошие эмоции, а значит, и внутри себя плохих не оставляла. хотя на самом деле так я их просто маскировала.
я резко стала защитницей сама себе и защищая себя, перестала бояться. не специально, а как-то механически моя голова придумала, что страха нет, и это сработало.
когда я расставила все точки над «и» дома, я стала больше проявлять себя и с окружающими. у меня и до этого не было проблем в общении со школотой, но все-таки гопников и всяких отбитых маргиналов я побаивалась, на рожон лишний раз не лезла и тем более никаких местных чмырей не зашищала. теперь же я стала выглядеть неформально, ярко проявлять себя в социуме, заступаться за тех, кого чмырили, и при этом шла ко всяким негодяям, тем, кого раньше опасалась. я думала, что самое страшное, что может случиться, — ну мне не хватит сил отбиться и меня побьют. а это и не страшно, ведь меня раньше уже били дома. поэтому я подходила к тем, у кого возникали ко мне вопросы, ходила на детские стрелки и всё всегда заканчивалось благополучно — навык «добазариться» работал исправно. иногда, конечно, приходилось и драться, но без этого, если ты нефор в маленьком городке, никак. в итоге я научилась общаться в разных кругах и везде меня принимали. главное не показывать свой страх, тогда ты его и чувствовать не будешь. и окружающим о том, что мне плохо/больно/страшно/обидно, я никогда не говорила. ни одной живой душе, кроме мужа, и то уже будучи взрослой, я ни разу в жизни не произнесла чего-то вроде «я чувствую себя так-то». потому что произносить вслух — значит, сделать проблему реальнее и давать ей силу над собой. так я сама для себя создала безопасную среду.
примерно с тех пор я никогда не показываю своих эмоций людям. например, я не умею выражать большую радость. естественно, я умею улыбаться и делаю это часто, но отпускать на выход всю глубину своих чувств я еще только учусь. скажем, среагировать слезами счастья на очень дорогой или просто ценный подарок я физически не смогу.
довести меня до слез в принципе практически нереально. в последний раз я, будучи трезвой, плакала при муже — а это мой самый близкий человек — в 2020 году, когда погибла моя подруга. почему так — еще выясняю, но есть подозрение, что я не плачу, потому что в детстве мои эмоции раздражали маму, например мой плач, когда она меня била. приходилось терпеть, стиснув зубы, иначе из злости она била еще больше.
чужие слезы я тоже не выношу, они меня раздражают. например, в фильмах я спокойно смотрю на плач, он же не настоящий. однако когда в жизни при мне кто-то плачет, это вызывает во мне злость. срабатывает детская ассоциация «слезы — это слабость, приманка для хищников, которая провоцирует их нападение». и это еще одна эмоция, которую я не в состоянии прожить в трезвости, поэтому во время алкопсихозов она также, вкупе с яростью, выходит из меня. такая видимость «ровной» эмоциональности — это всего лишь очередная маска. она полностью искусственная, но намертво прилепившаяся ко мне. поскольку я не знаю, какие эмоции норма, а какие нет, мне и показаться чудной страшно, но и оставаться в своем коконе еще страшнее. поэтому как из этого выходить, я пока не знаю, но сейчас просто стараюсь ни в чем себя не сдерживать. хотя это сидит так глубоко, что зачастую сдерживать-то и нечего.