Трезвый жираф

Сама, без всего. Просто в одно ужасное утро. К сожалению, магию этого щелчка невозможно разобрать на атомы, я бы с радостью рассказала что и как делать... Наверно, просто скажу, что это возможно! Я обычная девушка, без супер силы воли и прочее. Очень помог переезд в другой регион. Полное изменение круга общения. Книги. Путешествия. А потом, когда яд вышел, ты дышишь по другому, перестаешь ежедневный подсчёт, сколько дней ты трезв... Ты свободен.
Блин один в один не знаю как просто счелк и не пью также и курить бросил
 
Заметьте лучшее!!

Шестилетняя дочь вручила мне отчет по успеваемости. Там был устойчивый поток положительных галочек по всем пунктам,но одна галочка понуро стояла отдельно от остальных.

“Как я, мама?”, - спросил ребенок с такой серьезностью, которая не соответствовала маленькому человечку, глядящему на меня через розовые очки, сидящие на кончике ее носа.

Я посмотрела на нее. Ее растрепанные волосы и грязные коленки говорили о том, что сегодня был хороший день в детском саду. Я взглянула обратно в отчет, а затем снова на нее.

Ее лицо, прекрасное и круглое, все еще хранило следы ребенка - в отличие от лица ее старшей сестры, которое вытянувшись все сильнее напоминало овал взрослого.

Наконец, я еще раз посмотрела на отчет ... и одинокую галочку.

До того, как я успела принять сознательное решение, мое лицо озарила ободряющая улыбка.

Я сжала ее в своих объятиях и прижалась губами к ее шелковистой, гладкой щеке. И прежде чем сказать, я ненадолго закрыла глаза и вознесла безмолвную молитву благодарности; этот ребенок так изменился за последний год.

“У тебя все прекрасно. Просто замечательно”, - прошептала я ей на ухо голосом, содержащим смесь эмоций и счастья.

Я решила, что не буду ничего говорить о той галочке и словах, написанных рядом с ней. Это было просто что-то, что не нужно было говорить прямо сейчас ... или, возможно, когда-либо.

Но от этого ребенка, с ее ярко-голубыми глазами в нахальных очках в розовой оправе, ничего не скроешь.

“Что здесь сказано?”, – она указала маленьким пальцем в напечатанные слова, которые следовали за стоящей отдельно от других галочкой.

Про себя я прочитала: Отвлекается в больших группах. Но я уже знала об этом. Я знала это, прежде чем это было написано в официальном документе. Это известие не было для меня неожиданностью. Видите ли, каждый день этот ребенок приходит домой с очередным проницательным наблюдением:

“У Макса на правой коленке группа бородавок. Ровно девятнадцать. Я сосчитала их.”
“У мисс Стивенс новая стрижка. Она многослойная. Это выглядит очень красиво.”
“Мисс Эванс ест греческий йогурт каждый день. Я думаю, что ее любимый со вкусом персика, потому что она часто приносит именно его!”
“Сара - замечательный художник. Она может нарисовать бабочек, которые выглядят так, словно могут улететь со страницы!”

Это не меняется и вне школы:

“Эта официантка очень старается. Мы должны оставить ей чуть больше чаевых.”
“Этот мужчина набирает смс за рулем.”
“Дедушка медленнее, чем остальные. Мы должны подождать его”.
“Скорее! Посмотрите в окно. Посмотрите, какой великолепный вид!”

Отвлекается или наблюдательна?
Отвлекается или восприимчива?
Отвлекается или чуткая?

Я выбираю наблюдательную, восприимчивую и чуткую.

“Что там написано, мама?”. Моему ребенку не терпелось узнать смысл тех слов, прочесть которые она тогда еще не могла.

Мои дети знают, что я всегда говорю им правду, даже если она бывает трудна или неудобна. Итак, я прочла комментарий ее учителя вслух слово в слово: “Отвлекается в больших группах”.

Моя дочь слегка улыбнулась и смущенно поднесла руку ко рту. “Ах да. Я много гляжу по сторонам.”

Прежде чем она могла бы почувствовать малейшую толику стыда или неудачи, я приземлилась на колени и посмотрела ей прямо в глаза. И тогда я произнесла слова, вложив в них всю убежденность, которую я чувствовала. Я хотела, чтобы она не просто слышала эти слова, я хотела, чтобы она почувствовала их.

“Да. Ты много глядишь по сторонам.
Ты заметила, как Картер поцарапал коленку на экскурсии, и ты утешала его.
Ты заметила маленькую девочку, которая никак не могла взобраться на стог сена, и ты помогла ей.
Ты заметила, как у Банджо текло из носа, и ветеринар сказал, что это хорошо, что мы привезли его вовремя.
Ты замечаешь захватывающий вид каждый раз, когда мы проезжаем через мост.
И знаешь что? Именно ты научила меня замечать.
И я не хочу, чтобы ты перестала это делать. Это твой дар. Это твой подарок, который ты несешь этому миру”.

По виду блаженного удовлетворения на ее лице, можно было подумать, что она просто откусила кусок карамельного мороженого, покрытого мармеладными медвежатами и кусочками шоколада. Она буквально светилась. Светилась! И даже когда она попыталась подавить улыбку, чтобы выглядеть серьезно, у нее не вышло.

“Ладно, Мама. Я не перестану замечать”, - торжественно поклялась она, с драгоценной беззубой улыбкой. И мне повезло, потому что я знала, что ее учитель - одна из самых необычайно любящих педагогов, которую мне повезло знать - тоже хочет, чтобы этот ребенок сохранил эту способность.

В жизни нам часто приходится принимать решения, чтобы понять, что действительно важно. Эти решения не всегда популярны; они не всегда статус-кво. На них могут смотреть свысока посторонние и отвергать “эксперты”. Но после того, как вы принимаете их - решения, которые подсказала вам ваша интуиция, вы всегда получаете подтверждение. Иногда на это требуется несколько дней или недель, иногда даже лет, но оно приходит. И когда это происходит, вы знаете, что вы сделали правильный выбор для вашего ребенка, для вашей семьи, для себя. К счастью, подтверждение правильности моего выбора, который я сделала в связи с тем отчетом, пришло в течение нескольких дней.

Я только что сделала новую стрижу. Она была короче, чем обычно, и я чувствовала себя немного неуверенно. Я вышла в гостиную, все еще в пижаме, с этой новой прической.

“Ух Ты, Мама. Ты выглядишь так здорово! Мне нравятся твои волосы.”

Это был голос моего наблюдательного ребенка. Я непринужденно улыбнулась, и сразу почувствовала себя лучше. И, видимо, моя девочка почувствовала, что ее слова успокоили меня. Ибо то, что она сказала дальше, заставило меня замереть.

“Ты просто ждала, чтобы кто-то заметил, правда?”

Я зажала рот рукой, чтобы сдержать радостный трепет и слезы.

Боже мой! Да. Да. Мы все только и ждем, чтобы кто-то заметил – заметил нашу боль, заметил наши шрамы, заметил наш страх, заметил нашу радость, заметил наш триумф, заметил наше мужество.

И тот, кто это замечает - редкий и удивительный подарок.

Спасибо, мой милый ребенок. Тебе только шесть лет, но ты такая мудрая. И через тебя я тоже учусь видеть хорошее, прежде чем я увижу что-либо другое:

Увидеть высокие оценки, прежде чем я увижу низкие ...
Увидеть, что ты оделась сама, прежде чем заметить, что это сочетание зимних сапог и летней майки...
Увидеть, что ты сама сделала себе завтрак, прежде чем заметить разбросанные по полу хлопья ...
Увидеть красивые иллюстрации, созданные тобой, прежде, чем заметить, что пол испачкан...
Увидеть красоту и добро в тех, кто пересекает мой жизненный путь, прежде, чем я увижу их ошибки и несовершенства.

© Rachel Macy Stafford
 
Хорошая девочка

Самое ужасное, что могут сделать родители для своей дочери — воспитать её «хорошей девочкой». Я не говорю сейчас порядочной, умной или ответственной. Я говорю — хорошей. «Хорошесть» — это привычка ориентироваться на чужие оценки, боязнь обидеть любую сволочь, стремление разглядеть лучшее в каждой какашечке. Быть хорошей — читай, удобной — это тяжелый груз, от которого многие не могут избавиться всю жизнь.
Хороших девочек очень любят взрослые. Воспитатели в детском садике, родители, учителя начальных классов. Скажешь хорошей девочке доедать до конца суп или кашу — она доедает, давясь, лишь бы не расстроить взрослых. А потом, во взрослой жизни, не понимают, откуда у них лишний вес и привычка есть больше, чем нужно телу. Да не слышит она свое тело, не приучена. Приучена заглядывать в глаза воспитательнице: я сыта, или ещё нет?
Хорошая девочка не дерзит взрослым. Не говорит с ними грубо, и даже на равных не говорит: только улыбается, поддакивает, слушается. А когда в 14-15 лет к ней с похотливой ухмылочкой начинает прижиматься взрослый дядя, девочка даже не может ответить — не имеет навыка. Так и терпит в ужасе, и много еще будет терпеть там, где надо твердо и громко сказать: убери руки быстро!
Хорошая девочка учится на одни пятерки. Четверка для неё — трагедия. За годы учебы она так привыкает ориентироваться на оценки других, что и дальше по привычке живет в нервном ожидании: как меня оценивают? Что обо мне говорят? Все ли считают меня хорошей? Девочка хочет получать от мира пятерки, как в школе. Но взрослый мир устроен иначе, он скуп на похвалу и щедр на тумаки. Девочка страдает и пьет успокоительные, если не что-то покрепче.
Хорошая девочка старается быть удобной для окружающих, самой удобной, удобнее, чем разношенные домашние тапочки. Угождает, заботится, жертвует собой. Вот только жертвы эти часто не только не ценят, но и считают признаком слабости. И пользуются ими, не стесняясь, что уж тут говорить. Сколько хороших, порядочных девочек, воспитанных в идеалах жертвенности, получают в мужья бездельников, тунеядцев и альфонсов. А те, не стесняясь, едут на женах, да ещё и кнутом погоняют.
Хорошая девочка приучена терпеть. Не отвлекать взрослых от их важных дел своими пустяковыми проблемами. Послушно ждать, когда на неё обратят внимание. Она так привыкает терпеть, что это становится её второй натурой, образом жизни — находить страдание даже там, где его нет. Даже диван себе новый купить девочка не может годами, просто не замечает того, как ноет у нее спина и шея от неудобного спального места. Просто свыклась со страданием, как с необходимостью.
Иметь хороших детей — очень удобно для взрослых. Хорошие дети, как цветы в горшках, расставленные по подоконникам, радуют глаз. Но для жизни быть «хорошим», увы, очень плохо. От «хорошести» потом приходится долго и с усилием избавляться. Так что лучше пусть уж они не будут удобными. Зато будут смелыми, умеющими за себя постоять, знающими свои желания, потребности и границы. Пусть привыкают оценивать себя сами, а не заглядывать в глаза учителям. Пусть, если нужно, грубят и дают сдачи. Пусть не будут хорошими. Пусть будут счастливыми...(c)
 
Из детства я почти ничего не помнил. Только вот одно. Вечер, наверно, ночь. Я должен спать, а не сплю. Мы с мамой живем в однушке на метро Аэропорт. Моя часть комнаты – отгорожена стенкой – стенка из лакированного темно-коричневого шкафа. Когда его нижняя дверка чуть приоткрыта, то она отражает телевизор, который включен в маминой части комнаты. Мне смотреть телевизор нельзя, но чуть приоткрыв лакированную дверцу шкафа, я смотрю его отражение.

Ночь. Работает телевизор. У нас всегда работал телевизор. Я смотрю его отражение в чуть приоткрытой дверце. А мама не смотрит, она здесь, у меня в половинке, за секретером. Пишет. Лампа освещает её лицо. Мама красивая, молодая. Она делает переводы с немецкого. Подрабатывает. Мы с ней вдвоем только. Папы у нас нет. Мама подрабатывает, чтобы меня кормить.

А больше из детства я ничего не помнил. Не знаю, почему.

Потом я стал взрослый. Взрослым я был много десятилетий. И никогда не вспоминал детство. У меня и детских фотографий не было особенно, а на телекамеру тогда не снимали. Хотя одна фотография была – лежала в ящике. На ней мне лет пять, наверно. Или четыре. Рубашка в бело-голубую клеточку. Челка пострижена ровно, но маминой рукой забрана в сторону – мама всегда мне поправляла челку. Открывала лоб. Всегда.

Это в каком-то ресторане. Мама много работала с немцами. И, когда они приезжали, мы ходили в ресторан. На фотографии я очень радостный. Передо мной тарелка. Я, задрав руки вверх, хлопаю в ладоши. Слева от меня какая-то немка – её я не помню. А справа – мама, она смотрит на меня немного строго.

После только один раз за всю длинную взрослую жизнь я спросил у мамы про эту фотографию. Что на ней? Почему она так строго на меня смотрит? Мама ответила, что я тут разошелся, меня забавляло, что мой немецкий сверстник не может понять моей простой фразы «Меня звать Боря. А тебя как?» И я повторял ее много-много раз. А он не понимал. Я говорил громко. На наш столик стали оборачиваться.

Это было очень давно. Это было так давно, что как будто бы этого не было. Я стал взрослый. И никогда не вспоминал ту комнату на метро Аэропорт.

А потом я умер. Не знаю, почему. Ночью, тихо. Во сне. С утра мы с женой собирались в «Ашан». А я умер. Не знаю, почему.

Сначала как будто ничего не поменялось. Потом длинный коридор со светом – ослепительным светом в конце. Все так, как я про это читал, когда был живой. Я много про это читал.

Вот понесло по коридору. Страха совсем не было. Не знаю, почему. Хотя я был совсем один. Ангела-Хранителя я не видел. Хотя читал, что он должен быть рядом. Может и был, но я не видел.

Меня несло к свету. К Свету.
И все осветилось.
Свет стал комнатой. Просторной. С большим окном. Тихо. Выключенный телевизор, сложенный диван, чеканка на стене. Часть комнаты отгорожена шкафом. Прохожу в ту половинку. Маленькая кровать застелена ватным одеялом, сажусь на её край. Лакированный шкаф отражает меня. А нижняя дверка приоткрыта. И она отражает телевизор. Выключенный телевизор.

А потом я увидел его. За секретером. Ноги не доставали до пола. Рубашка в бело-голубую клеточку. И челка, забранная набок. Он сказал:

— Меня звать Боря. А тебя как?
— Боря.
— Я тебя ждал.
— Долго?
— Всю твою жизнь.

Из детства я почти ничего не помнил. Я почти ничего не помнил из времени, когда не было греха. Когда была только мама.

Я посмотрел на лакированную дверцу шкафа. Побежало отражение. Телевизор включился? Посмотреть на экран мне было нельзя – только на это отражение. Ясно-ясно, на лакированном квадрате бежало всё то, чего я… не сделал, когда был живой.

Тысячи «прости», которых я не сказал… Я увидел себя храбрым – там, где в жизни струсил. Честным – там, где соврал. Чистым – там, где блудил. Любящим – там, где раздражился. Соболезнующим – там, где осудил. Простым – там, где рисовался. Промолчавшим – там, где слепо «отстаивал собственное Я». Щедрым – там, где искал своей выгоды. Лакированная дверца отражала людей, которых я хорошо помнил, которые жили рядом со мной. Которых я касался каждый день. И я увидел, что не знал их болей. Эти боли открылись мне только сейчас на этом экране. Я совсем не знал этих своих близких людей. Я совсем не интересовался ими.

Я увидел слабых, которым была нужна моя сила, но они её не получили. Тех, кого я мог спасти и не решился. Я увидел себя весёлым и легким – там, где был унылым и подавленным. Подавленным от того, что сам же делал в жизни. Или не делал…

Я увидел, как радуюсь за тех, кому в жизни завидовал. Как искренне рад их успехам и победам.

Я увидел, как уступил в споре, в котором, пока жил, так и не уступил. Не знаю, почему. Я увидел, как не прошел мимо драки, влез, получил, но разнял – хотя в жизни я тогда опустил глаза и прибавил шагу.

Я увидел её – маму моих детей. И увидел, как она любила меня и молилась за меня. Как я мог привыкнуть к ней, как мог раздражаться на неё? Не принимать того, что и было больше всего её красотой? Как я мог так изуродовать наши отношения? Как я мог своими же руками порвать нашу связь, почти уничтожить семью? Куда меня несло? Зачем?…

Я увидел время, которое у меня на самом деле было, хотя казалось, что его никогда не хватает.

Я видел себя тем, кем я не сумел быть. Я видел себя мужественным, отцом, очень молодым, очень верным, очень сильным. Очень счастливым.

Я видел свою жизнь глазами того, кто её только начинал, кто когда-то смотрел в отражение этой лакированной дверцы – как в далекое будущее. Ведь «теле-визор» — это показывающий издалека. Смотрел взглядом и сердцем, не знающим греха, а значит и не знающим беды. И не знающим смерти. Разве могла иначе сложится жизнь такого сердца?! Она могла быть только такой, какой её показывала дверца. Почему же на самом деле так не было?

Я посмотрел на него. На того, кто мне вручил себя. Кто мне поручил себя. Он сам не мог сделать того, чего хотела мама, когда ночами подрабатывала за этим секретером на то, чтобы он стал Человеком. Он поручил это мне. Что мне ответить теперь ему? Как я распорядился всем тем, что мне было отдано со всей нежностью, со всей его горячей верой и детской беззащитностью? Что я сотворил с тобой?! Что я сотворил со своей жизнью? Что я наделал?

Я спросил:

— Как мне теперь быть?

Он спрыгнул со стула у секретера. Бежевые сандали с расстегнутым ремешком зашаркали по паркету. Он подошел ко мне. И только изо всех своих детских сил обнял мою голову. Что он мог мне сказать? Он только вытирал мои слезы. Не давая ни одной упасть на пол. Он только ловил мои слезы. Детская рука гладила мои волосы. Я вжимался в него, задыхаясь от слез, не в силах выговорить беспомощное «прости, прости меня… прости меня, если сможешь, прости меня, пожалуйста»…

А потом всё осветилось.

Борис Корчевников
 
Из детства я почти ничего не помнил. Только вот одно. Вечер, наверно, ночь. Я должен спать, а не сплю. Мы с мамой живем в однушке на метро Аэропорт. Моя часть комнаты – отгорожена стенкой – стенка из лакированного темно-коричневого шкафа. Когда его нижняя дверка чуть приоткрыта, то она отражает телевизор, который включен в маминой части комнаты. Мне смотреть телевизор нельзя, но чуть приоткрыв лакированную дверцу шкафа, я смотрю его отражение.

Ночь. Работает телевизор. У нас всегда работал телевизор. Я смотрю его отражение в чуть приоткрытой дверце. А мама не смотрит, она здесь, у меня в половинке, за секретером. Пишет. Лампа освещает её лицо. Мама красивая, молодая. Она делает переводы с немецкого. Подрабатывает. Мы с ней вдвоем только. Папы у нас нет. Мама подрабатывает, чтобы меня кормить.

А больше из детства я ничего не помнил. Не знаю, почему.

Потом я стал взрослый. Взрослым я был много десятилетий. И никогда не вспоминал детство. У меня и детских фотографий не было особенно, а на телекамеру тогда не снимали. Хотя одна фотография была – лежала в ящике. На ней мне лет пять, наверно. Или четыре. Рубашка в бело-голубую клеточку. Челка пострижена ровно, но маминой рукой забрана в сторону – мама всегда мне поправляла челку. Открывала лоб. Всегда.

Это в каком-то ресторане. Мама много работала с немцами. И, когда они приезжали, мы ходили в ресторан. На фотографии я очень радостный. Передо мной тарелка. Я, задрав руки вверх, хлопаю в ладоши. Слева от меня какая-то немка – её я не помню. А справа – мама, она смотрит на меня немного строго.

После только один раз за всю длинную взрослую жизнь я спросил у мамы про эту фотографию. Что на ней? Почему она так строго на меня смотрит? Мама ответила, что я тут разошелся, меня забавляло, что мой немецкий сверстник не может понять моей простой фразы «Меня звать Боря. А тебя как?» И я повторял ее много-много раз. А он не понимал. Я говорил громко. На наш столик стали оборачиваться.

Это было очень давно. Это было так давно, что как будто бы этого не было. Я стал взрослый. И никогда не вспоминал ту комнату на метро Аэропорт.

А потом я умер. Не знаю, почему. Ночью, тихо. Во сне. С утра мы с женой собирались в «Ашан». А я умер. Не знаю, почему.

Сначала как будто ничего не поменялось. Потом длинный коридор со светом – ослепительным светом в конце. Все так, как я про это читал, когда был живой. Я много про это читал.

Вот понесло по коридору. Страха совсем не было. Не знаю, почему. Хотя я был совсем один. Ангела-Хранителя я не видел. Хотя читал, что он должен быть рядом. Может и был, но я не видел.

Меня несло к свету. К Свету.
И все осветилось.
Свет стал комнатой. Просторной. С большим окном. Тихо. Выключенный телевизор, сложенный диван, чеканка на стене. Часть комнаты отгорожена шкафом. Прохожу в ту половинку. Маленькая кровать застелена ватным одеялом, сажусь на её край. Лакированный шкаф отражает меня. А нижняя дверка приоткрыта. И она отражает телевизор. Выключенный телевизор.

А потом я увидел его. За секретером. Ноги не доставали до пола. Рубашка в бело-голубую клеточку. И челка, забранная набок. Он сказал:

— Меня звать Боря. А тебя как?
— Боря.
— Я тебя ждал.
— Долго?
— Всю твою жизнь.

Из детства я почти ничего не помнил. Я почти ничего не помнил из времени, когда не было греха. Когда была только мама.

Я посмотрел на лакированную дверцу шкафа. Побежало отражение. Телевизор включился? Посмотреть на экран мне было нельзя – только на это отражение. Ясно-ясно, на лакированном квадрате бежало всё то, чего я… не сделал, когда был живой.

Тысячи «прости», которых я не сказал… Я увидел себя храбрым – там, где в жизни струсил. Честным – там, где соврал. Чистым – там, где блудил. Любящим – там, где раздражился. Соболезнующим – там, где осудил. Простым – там, где рисовался. Промолчавшим – там, где слепо «отстаивал собственное Я». Щедрым – там, где искал своей выгоды. Лакированная дверца отражала людей, которых я хорошо помнил, которые жили рядом со мной. Которых я касался каждый день. И я увидел, что не знал их болей. Эти боли открылись мне только сейчас на этом экране. Я совсем не знал этих своих близких людей. Я совсем не интересовался ими.

Я увидел слабых, которым была нужна моя сила, но они её не получили. Тех, кого я мог спасти и не решился. Я увидел себя весёлым и легким – там, где был унылым и подавленным. Подавленным от того, что сам же делал в жизни. Или не делал…

Я увидел, как радуюсь за тех, кому в жизни завидовал. Как искренне рад их успехам и победам.

Я увидел, как уступил в споре, в котором, пока жил, так и не уступил. Не знаю, почему. Я увидел, как не прошел мимо драки, влез, получил, но разнял – хотя в жизни я тогда опустил глаза и прибавил шагу.

Я увидел её – маму моих детей. И увидел, как она любила меня и молилась за меня. Как я мог привыкнуть к ней, как мог раздражаться на неё? Не принимать того, что и было больше всего её красотой? Как я мог так изуродовать наши отношения? Как я мог своими же руками порвать нашу связь, почти уничтожить семью? Куда меня несло? Зачем?…

Я увидел время, которое у меня на самом деле было, хотя казалось, что его никогда не хватает.

Я видел себя тем, кем я не сумел быть. Я видел себя мужественным, отцом, очень молодым, очень верным, очень сильным. Очень счастливым.

Я видел свою жизнь глазами того, кто её только начинал, кто когда-то смотрел в отражение этой лакированной дверцы – как в далекое будущее. Ведь «теле-визор» — это показывающий издалека. Смотрел взглядом и сердцем, не знающим греха, а значит и не знающим беды. И не знающим смерти. Разве могла иначе сложится жизнь такого сердца?! Она могла быть только такой, какой её показывала дверца. Почему же на самом деле так не было?

Я посмотрел на него. На того, кто мне вручил себя. Кто мне поручил себя. Он сам не мог сделать того, чего хотела мама, когда ночами подрабатывала за этим секретером на то, чтобы он стал Человеком. Он поручил это мне. Что мне ответить теперь ему? Как я распорядился всем тем, что мне было отдано со всей нежностью, со всей его горячей верой и детской беззащитностью? Что я сотворил с тобой?! Что я сотворил со своей жизнью? Что я наделал?

Я спросил:

— Как мне теперь быть?

Он спрыгнул со стула у секретера. Бежевые сандали с расстегнутым ремешком зашаркали по паркету. Он подошел ко мне. И только изо всех своих детских сил обнял мою голову. Что он мог мне сказать? Он только вытирал мои слезы. Не давая ни одной упасть на пол. Он только ловил мои слезы. Детская рука гладила мои волосы. Я вжимался в него, задыхаясь от слез, не в силах выговорить беспомощное «прости, прости меня… прости меня, если сможешь, прости меня, пожалуйста»…

А потом всё осветилось.

Борис Корчевников
Похоже это у него собственные воспоминания и переживания.
 
Моя сестра давно уговаривала меня с ней пойти в больницу, где она работает волонтером. Я люблю свою сестру, но вот это ее желание возиться с больными, совершенно не знакомыми людьми - оно меня бесит. Ведь есть специально обученные люди, им платят за это зарплату. Причем тут я? Но ее не переубедить, она что-то там говорит о душе, о долге, о милосердии. Но вот сегодня я иду с ней. Сегодня у нее день рождения, и ее единственным желанием было, чтобы я пошел с ней - никакого другого подарка она от меня не хотела принимать. К тому же, сказала она, в больнице есть один парень, который очень хочет освоить кое-какие графические программы на компьютере, а я - дизайнер. Так что от меня не будет требоваться делать ничего особенного, все то же, что я делаю обычно. Что ж, подумал я, если парень хочет освоить PhotoShop, то значит речь уже не идет о каком-то слюнявом дебиле, так что на такое можно и подвязаться.
Когда я подошел к его палате, первое, что мне бросилось в глаза - его кроссовки. Адидас, последняя коллекция. Суперская обувь для пробежек. Я мечтал себе купить такие - но их уже не было в магазине. Так вот кому они достались. Ну и зачем они ему? Он же сидит в инвалидном кресле?
Парень сидел ко мне боком, свесив голову на грудь, и не подавал никаких признаков жизни. Может он спит? Тогда я скажу сестре, что приду в другой раз, а сейчас смогу пойти посидеть в баре с друзьями, посмотреть матч лиги чемпионов, сегодня полуфинал, между прочим. Но тут из туалетной комнаты вышла женщина, очевидно его мать. Увидев меня в дверях, она расцвела улыбкой:
- Вы наверно Сергей? Наташа скала нам, что вы придете сегодня, мы вас очень ждем. Проходите-проходите! Это так любезно, что вы согласились дать пару уроков Коленьке, он так мечтает научиться рисовать при помощи компьютера. Коленка, посмотри, Сережа пришел!
Коленька издал невнятный мычащий звук, приподнял голову и его лицо исказилось в страшном подобии улыбки, обнажив кривые зубы. Его левая рука задергалась, а изо рта вытекла слюна. Сказать, что мне было противно - это не сказать ничего. Мне хотелось убежать сей же момент, а сестре дома устроить головомойку. Ну вот и зачем этому дебилу такие кроссовки?
Пока я стоял парализованный в дверях, конвульсивно прижимая к себе ноутбук, женщина уже схватила меня за руку и потащила к столу, буквально силой посадила меня на стул и подкатила Коленьку. Он же мне всю клаву слюнями зальет...
- Вы положите ноутбук перед Колей так, чтобы и вы и он могли видеть экран. Да, вот так. А дальше Коля ты сам, да?
Парень издал снова мычание и потянулся кривыми пальцами к клавиатуре. Это какой-то бред, какие графические программы? Какое рисование? Купите ему ватман и ведро краски, пусть развлекается.
Меня кто-то толкнул в бок раз, другой. Это Коля привлекал мое внимание. Я посмотрел на экран:
- Привет. Ты все время смотришь на мои кроссовки. Нравятся?
Я брежу? Кто это написал? Коля? Как он это написал... Нет, это не тот вопрос! Он что, умеет писать? Тоже не то... Он что, что-то соображает? Вот этот вот кривой, косой, слюнявый парень что-то понимает?
Руки невольно потянулись к клавиатуре:
- Да я... я просто тоже такие хотел, но...
Коля почему-то очень оживился, его лицо перекривилось:

- Ты можешь говорить со мной, я не глухой Smile

- Ээээ... ну да, что это я...

- Ты видел девушку в соседней палате? Она красивая Smile

- Нннет, я... я не успел... Я здесь впервые...

- Посмотри прямо сейчас! Ну давай же, не тушуйся! Спорю, ты никогда не видел такой красоты!

Я подошел к окну между палатами. На кровати сидела девушка и причесывалась. Она действительно была очень красива - огромные зеленые глаза, нежная бархатистая кожа и копна рыжих волнистых волос. Ее ноги были прикрыты одеялом. Но... их все равно должно было бы быть видно... Девушка увидела меня, смутилась, но помахала рукой. Я же как воришка отпрянул от окна.

- Действительно, очень красивая. Почему она здесь?

- Ее зовут Ира. Она здесь по вине какого-то пьяного идиота, который вылетел на тротуар и сбил ее и ее парня. Парень умер на месте. У них уже была назначена свадьба, а в итоге в этот день были его похороны.

- А того нашли?

- Да, через пару кварталов он врезался в столб. Итак, я смотрю ты уже немного расслабился и можешь нормально со мной говорить, так что, перейдем к тому вопросу, по которому ты пришел сюда?

Коля оказался отличным учеником, все схватывал на лету. Если не смотреть на него, а только читать, что он пишет, то никогда и не подумаешь, что он такой. Завтра я пообещал прийти к нему еще раз и показать как работать в Кореле.

Я еще успел попасть в бар и посмотреть последние 10 минут матча, которые оказались решающими, так что я ничего и не пропустил.

- Ну как, отдал долг обществу, повозился с дебилами?

- Что, учил где на ноуте кнопка вкл-выкл?

- Не, они там небось продвинутые, он учил их лазить по порносайтам! А что им, бедолагам, еще в этой жизни осталось, только зырить, как живут нормальные люди!

Странно. Раньше я бы поржал с друзьями, поддержал бы их шутки. Но почему-то сейчас мне не смешно и даже противно. А перед глазами Ира и ее одеяло, из-под которого не высовываются ноги.

- Ну что, ты идешь? Поехали покатаемся по городу!

- Ты же пил.

- Еще как! Но раньше тебя это не смущало...

Да, раньше меня смущали другие вещи. Раньше меня смущали девушки без ног и слюнявые дебилы...
_____

- Привет. Не ожидал тебя увидеть. Ты вроде уже показал мне все графические приложения.

- Да... Но... Ээээ... Извини, я... я никогда не думал, что скажу такое... но мне интересно с тобой, не смотря на... вот блин... извини

- Не смотря на то, что я кривой, косой, и капаю слюной? Smile Не переживай, я в курсе, поэтому и удивлен, что ты пришел. Но я правда очень рад тебя видеть. Как ты мог заметить, я тут не избалован посетителями.

- Можно тебя спросить?

- Валяй

- Что с тобой случилось? Почему ты... такой?

- Ничего. Я всегда был такой. Я таким родился. ДЦП - слышал?

- И как тебе... как тебе живется, когда твой внутренний мир и твоя внешность такие разные?

- Да, в общем-то нормально живется. Большинство людей реагируют на меня так же, как ты - сначала впадают в ступор, а потом, когда понимают, что я не дебил, расслабляются. Тяжело было в детстве, когда я никак не мог показать, что я все понимаю, мыслю. Некоторые не только не скрывали своего отношения, но и открыто высказывали его при мне, врачи рекомендовали сдать меня в приют, а случайные прохожие могли назвать уродом. Мне тогда было очень жаль мою маму, она была вынуждена одна держать отпор, к тому же, и она еще не знала о моих способностях. Сколько раз она плакала дома, прижимая меня к себе, повторяя, как она меня любит, что я самый лучший для нее не смотря ни на что, что она меня никогда не бросит, что бы ей не говорили. Внутри меня все разрывалось, и тогда мысль найти способ общаться стала моей идеей фикс. В первую очередь, чтобы сказать маме, как я ее люблю и как я ей благодарен за все, что она пережила и сделала для меня.

- Скажи, а если б была такая возможность, ты бы хотел быть как все?

- Этот вопрос я задавал себе тысячи раз. И чем старше я становлюсь, тем больше я склоняюсь к ответу нет. Нет, я счастлив быть собой. Потому что я - это не только и не столько мое тело. И меня, такого как я есть, многие любят и ценят. Я не готов променять эту любовь на возможность сносить до дыр свои кроссовки. Кстати о кроссовках. Ты помниться говорил, что ты хотел такие же, но... Что но?

- Забудь! Это глупость! Скажи лучше, почему ты сегодня такой бледный. Ты себя хорошо чувствуешь?
______

- Ира, добрый день! Извините за беспокойство, но где Коля, из соседней палаты?

- Здравствуйте. Вас давно не было. А он о вас часто вспоминал.

- Я уезжал в командировку, по работе. Так вы не знаете, где он? Его уже выписали?

- Можно сказать и так... Он заболел в тот день, когда вы были тут последний раз. К вечеру поднялась температура, а на утро его перевели в реанимацию. Пневмония. Он вам тут оставил коробку, он верил, что вы еще придете.

Я открываю коробку. Кроссовки? Он что, идиот? Блин, что я говорю! И все же, зачем мне его кроссовки? Ага, вот записка:

"Привет, Серега! Если ты это читаешь, значит ты получил от Ирины коробку. Кстати, все же рекомендую тебе решиться и заговорить с ней. Она не только красивая, она еще и очень умная и добрая. Я тут провел разведку в твое отсутствие. Я же вижу, что она тебе приглянулась, я даже уверен, что ты скорее всего ходил не ко мне все это время, а чтобы посмотреть на нее.

В коробке, как ты мог заметить, мои кроссовки. Они совсем новые, мама купила мне их перед больницей, ну и как ты понимаешь, я их, считай, совсем не носил. Это для тебя, ведь ты хотел такие, а их купили мне. А зачем такие классные кроссовки такому парню как я? Мне скорее подойдут белые тапочки. И если ты читаешь это письмо - значит они уже на мне."

- Что за бред? Какие белые тапочки? Где Коля?! Ира, скажите, где Коля?!

- Коля умер два дня назад...

______
Некоторые считают, что люди лишенные определенных физических возможностей, не обладающие стандартной внешностью, лишены так же и чувств, желаний, возможности мыслить, понимать, а главное - что они глубоко несчастны и индифферентны к жизни. Так думал и я. До того, как познакомился с Колей. Теперь же, встречая человека в инвалидной коляске, тело которого скрутил паралич, я всегда заглядываю ему в глаза. И там я его вижу. Он там, он живет внутри себя, в некотором роде, пленник своего несовершенного тела, но там есть жизнь, богатая, интересная, красивая, неведомая нам, живущим во вне.

Мы подружились с Ириной. Оказалось, что мы живем совсем рядом. Теперь мы с ней гуляем вместе вечерами. И я каждый раз одеваю те самые кроссовки.
Коля, если ты меня видишь - мне кажется, что я влюблен.(с)
 
Солнечные люди

Был у нас в офисе парень. Ну как парень..., взрослый мужик, 36 лет. Но он был необычный. Если говорить прямо, то человек был глупым от природы. Ну вот не умный ни разу, т.е. совсем не умный! Но я его взял на работу еще 6 лет назад и ни разу не пожалел. Самое интересное, что он знал, что глуп от природы и не скрывал этого. Мало того, когда пришел устраиваться на работу, первое, что он мне сказал, была фраза:
- Здравствуйте! Я не умный и не скрываю этого. Но мне нужна работа, чтобы я мог покупать маме лекарство, она уже не может работать.
Это меня немного шокировало, но я понял,что человек реально болен. Но, в принципе, не настолько, чтобы не суметь выполнять какие-то не особо сложные задания. Он мне напомнил героя Дастина Хофмана в любимом мною шедевре "Человек дождя". Я сразу въехал, кто передо мной и не хотелось его никак обидеть...
- Вы намного умнее бОльшей части населения, которая пытается прикрыть свой идиотизм любым способом, но тщетно. Ок, с завтрашнего дня приходите на работу.
С того дня он у нас, как сын полка номер 2. Так вот, 6 лет мужик работал наравне со всеми. Да, не такой, как все, но честный, порядочный, пунктуальный и вообще, на мой взгляд, лучший работник из всех, кто у меня работает. Маму после инсульта поставил на ноги, правда пришлось ему немного помочь с медикаментами и массажистами, а так, он сам делал всё и ни разу не пожаловался, что ему тяжело! Весь офис его любил и привязался к нему, как к родному! Да так влюбились в него, что откормили с 75 кг до 100!)) Мы с ним даже стали чем-то похожи))
Да, отвлекся... Позавчера, когда заехал в офис, после долгого отсутствия, мне помощница с ходу в лоб...
- Олег увольняется! Может Вы уговорите его остаться?! Как мы без него?!
Я и сам охренел! Как это увольняется??? Куда??? Почему??? Попросил позвать его в кабинет. Заходи минут через 10, голову опустил так, что подбородок аш на животе. Стоит, в глаза не смотрит...
- Олег! Что случилось? Что тебя не устраивает? Кто-то обидел?? Только пальцем покажи, уволю на хрен пол офиса!
- Нет-нет, что Вы, не надо, я их всех люблю. Просто ..я.. это.. ну ..вот...
- Ну не тяни, говори что нужно? С мамой проблемы?
- Нет, с мамой всё хорошо, спасибо... Я хочу жениться!
И тут я подвис, как глючный айфон! Сразу напрашивался вопрос "как это, женюсь?" Но кто я такой,чтоб такое спрашивать? Он такой же человек, как и я сам, и ничто не чуждо ему человеческое..., но блин..., как-то меня это напрягло.
- Дело нужное, надеюсь, жениться хочешь не только ты, но и потенциальная невеста, если она уже есть у тебя на примете, тоже желает того же?
- Да, конечно!!! Она меня уже год приглашает к себе, в Швецию! Вместе с мамой. Она меня любит и мою маму!
Что-то мне совсем это перестало нравиться... Больного человека, в Швецию ... и маму. Жесть какая-то!
- Наверное хорошая девушка, раз ты собираешься туда с мамой!
- Она очень красивая, рыжая и умнее меня! Я вам сейчас покажу фото.
И тут он вытаскивает из кармана айфон 7! Ого, думаю, не хило! Все эти годы у него была старая раскладушка Рейзер, которую мы тщетно пытались у него украсть, чтоб он пересел на нормальный телефон! И ведь новый был у него Самсунг, подарили на День Рождения ему, и моя сонька была Z3, я через полгода новый себе взял, а этот отдал ему. Но он никак не хотел "пересаживаться" на нормальный телефон. Мы понимали, что ему это сложно, поэтому не настаивали. А тут ... Айфон! Я даже не успел задать вопрос, а он мне уже отвечает...
- Это мне Каролина подарила и много фото туда своих накачала, чтобы я не скучал...
В этот момент в моей бошке уже бурлила каша из ужасных мыслей. И я ожидал, что на фото окажется какая-нибудь голоСИСтая Памелла Андерсон из старых постеров. Но то, что я увидел, меня повергло в шок! На фото рыжая девушка, с характерными чертами людей с известным синдромом. Я их всегда называю "светлыми людьми".
Они же не виноваты, что у них одна лишняя хромосома. В остальном они такие же, как и мы, а кое в чем намного нас превосходят! Во всяком случае они нас не считают какими-то дебилами только потому, что у нас на одну хромосому меньше! Хотя по логике вещей, они могли бы именно так размышлять. Но в жизни, это очень приятные и безобидные люди. И, что мне особенно в них нравится, они всегда улыбаются! Лично для меня улыбки "Солнечных людей", намного приятнее резиновых улыбок, которые все чаще натягивают окружающие нас люди, проклиная за глаза нас, последними словами!
- Действительно красотка! Тебе крупно повезло! Если всё так, как ты говоришь, я без особого удовольствия, как твой руководитель, но с огромным удовольствием, как человек, отпущу тебя к твоей красотке! Если ты не против, я созвонюсь с твоей мамой, уточню некоторые нюансы и куплю вам обоим билет на самолет. Ок?
Олег всегда был улыбчивым, веселым..., но такого счастья на лице, я не видел у него никогда! Ради вот этого выражения лица, я бы отправил его хоть в Бразилию, хоть куда и за любые деньги! Он захлопал в ладоши, как ребенок и сам набрал на своем айфоне номер мамы и дал мне телефон. А самое главное, почему я всегда считаю аутистов намного умнее нас, тупезней, он отдал мне телефон и вышел за дверь! И ведь знал, что разговор будет о нем, но он понимал и то, что я не смогу толком говорить о нем в третьем лице! Ну кто из обычных людей поступил бы так же?! Да никто, наоборот стояли бы над душой и пытались бы всё услышать! Уникальные люди! Умные! Тактичные! И почему бы им не быть счастливыми, как
окружающие? Я больше скажу, такие люди намного счастливее в семьях, чем мы с вами, т.к. они не умеют лгать, не умеют орать друг на друга, но они умеют любить и быть преданными!
И кто из нас умнее, а кто глупее? Надеюсь вывод очевиден!))
И да, с его мамой мы переговорили, оказывается она уже прекрасно знает ту девушку и нет повода для сомнений и..., завтра, т.е. уже сегодня в 8 утра я везу своего бывшего работника и его маму в Шереметьево, а в 11.25 они вылетают в Стокгольм. Они будут счастливы все вместе, а я буду счастлив тут один за них всех! Но, в марте, если ничего не изменится, я полечу тоже в Стокгольм женить своего самого лучшего и самого позитивного работника!
Когда ты смотришь на этих людей, тебе не жалко ничего, ни времени, ни денег, ни усилий, лишь бы хоть как-то сделать их жизнь лучше! А потом смотришь вокруг, и видишь тех, кто твою доброту принимают за слабость и пытаются насрать в душу. Смотришь на них и уже не видишь, ибо они для тебя ноль, пустота, их для тебя не существует! Но, хороших людей больше. Именно поэтому этот дрянной земной шарик еще вертится....
Пойду заварю тазик кофе, чтоб не уснуть и не проспать аэропорт.

Михаил Назаров
 
Блин... Нафик эта мемошная бабка на аватар? Не, канеш, лишь бы тебе нравилось, но... Но это лютая хрень! :facepalm:
 
Любите меня за мой внутренний мир:sarcastic:
Так за него тоже любим, и зачем отождествлять себя с такими, непохожими на тебя аватарками.
Пы.Сы. Вот,не одного меня в шок эта картинка повергла)))
И за тексты спасибо, проникся.
 
Так за него тоже любим, и зачем отождествлять себя с такими, непохожими на тебя аватарками.
Пы.Сы. Вот,не одного меня в шок эта картинка повергла)))
И за тексты спасибо, проникся.
Незнай...
Мне так захотелось.
:DONT_KNOW:
 
Незнай...
Мне так захотелось.
:DONT_KNOW:
Молодца!
Вот тебе стих:
"Особый случай"

Жили-были, варили кашу, закрывали на зиму банки.

Как и все, становились старше. На балконе хранили санки,

под кроватью коробки с пылью и звездой с новогодней ёлки.

В общем, в принципе - не тужили. С расстановочкой жили, с толком.

Берегли на особый случай платье бархатное с разрезом,

два флакона духов от гуччи, фетра красного пол-отреза,

шесть красивых хрустальных рюмок и бутылку китайской водки.

А в одной из спортивных сумок надувную хранили лодку.

Время шло, выцветало платье, потихоньку желтели рюмки,

и в коробочке под кроватью угасала звезда от скуки.

Фетр моль потихоньку ела,

лодка сохла и рассыпалась.

И змея, заскучав без дела,

в водке медленно растворялась.

Санки ржавились и рыжели. Испарялся закрытый гуччи.

Жили, были, и постарели, и всё ждали особый случай.

Он пришёл, как всегда, внезапно.

Мыла окна, и поскользнулась.

В тот же день, он упал с инфарктом.

В этот дом они не вернулись.

Две хрустальные рюмки с водкой,

сверху хлеб, по квартире ветер.

Полным ходом идёт уборка,

убираются в доме дети.

На помойку уходят санки,

сумка с лодкой, дырявый фетр.

Платьем, вывернув наизнанку,

протирают за метром метр

подкроватные толщи пыли.

В куче с хламом - духи от гуччи.

Вот для этого жили-были.

Вот такой вот "особый случай"
 
Молодца!
Вот тебе стих:
"Особый случай"

Жили-были, варили кашу, закрывали на зиму банки.

Как и все, становились старше. На балконе хранили санки,

под кроватью коробки с пылью и звездой с новогодней ёлки.

В общем, в принципе - не тужили. С расстановочкой жили, с толком.

Берегли на особый случай платье бархатное с разрезом,

два флакона духов от гуччи, фетра красного пол-отреза,

шесть красивых хрустальных рюмок и бутылку китайской водки.

А в одной из спортивных сумок надувную хранили лодку.

Время шло, выцветало платье, потихоньку желтели рюмки,

и в коробочке под кроватью угасала звезда от скуки.

Фетр моль потихоньку ела,

лодка сохла и рассыпалась.

И змея, заскучав без дела,

в водке медленно растворялась.

Санки ржавились и рыжели. Испарялся закрытый гуччи.

Жили, были, и постарели, и всё ждали особый случай.

Он пришёл, как всегда, внезапно.

Мыла окна, и поскользнулась.

В тот же день, он упал с инфарктом.

В этот дом они не вернулись.

Две хрустальные рюмки с водкой,

сверху хлеб, по квартире ветер.

Полным ходом идёт уборка,

убираются в доме дети.

На помойку уходят санки,

сумка с лодкой, дырявый фетр.

Платьем, вывернув наизнанку,

протирают за метром метр

подкроватные толщи пыли.

В куче с хламом - духи от гуччи.

Вот для этого жили-были.

Вот такой вот "особый случай"

Нeдавно попал в квартиру в центре Москвы, которую сдали сразу после смepти владелицы. Огромная зaпущенная квартира с черным ходом.

Новые хозяeва – очень дальние, и видимо, очень жадные родственники. Они ничeго не вынесли, не убрали, не пытались сохранить. И жить в тaкой обстaновке было странно - без разрешения трогать все, будто хозяин вышeл в булочную.

Пeрвое время казалось, кто-то вернется, увидит и скажет голосом зaвуча: что это вы тут делаете? Но нет, никто не пришел. Возле тeлевизора моток мулине. Пуговицы в вазочке. Чешские разноцветные бокaлы, красивые, но бывшие в постоянной эксплуатации - из них явно чaсто пили вино. За стеклом фотография импортной девочки в мантии и шaпочке с кисточкой. В кладовке аккуратно упакованные зимние пальто и сaпоги типа боты. Свежие календари во всех комнатах – перекидные, отрывные, настенные, прямо какая-то мания. Тут следили за временем. На кухне в шкaфчике недопитые витамины «Кораллового клуба». Тут собирались жить долго и уютно. Никаких лекарств – никто не болел.

Хозяйка жила одна в трех комнатах. В ванной разные шампуни для котят. Везде сильный кошачий дух. Кошки тут были на королевском положении, и видимо их толпой вытолкали вслед за гробом. И отличная библиотека. Не декоративная, когда страницы склеены, а книги подобраны по цвету и высоте. А такая живая, читаная, видно всю жизнь пополняемая библиотека, для удовольствия, без снобизма. И альбомы Филонова, и китайская философия и Чейз с Устиновой.

А еще много-много книг о дедушке хозяйки квартиры. Толстенных-притолстенных, намного толще Библии. На нескольких языках. Везде о его всемирной коммунистической значимости, его гении и благодарности народов за его деяния. И вот я пришел с улицы, и если бы был камин, я мог бы поддерживать огонь с помощью этой макулатуры. Тогда от нее была бы хоть какая-то польза.

Что осталось от этого человека? Московская квартира, сдавая которую дальние родственники могут больше не работать.

Блин, можно умереть в любой момент, и ничего из того, что было тебе дорого не будет дорого уже никому. Да, есть дети, но и им не надо ничего моего. У них будет свое. Господи, все, что есть в нашей жизни материального – все это такие мелочи, такие смешные и незначительные вещи. Да и сами мы…

Оказалось, что до сих пор у меня была надежда на бессмертие)

А теперь никогда не буду ничего копить, обустраивать и думать о потом. Жизнь невозможно обустроить раз и навсегда, ее можно только продолжать день за днем.

А копить - только впечатления, жить только сейчас, - чтобы было что вспомнить, когда уже ничего не будет происходить. Мне показали, что бывает ПОТОМ. Ничего. Просто приходят чужие люди, затаптывают твои следы и варят кофе в твоей турке."

Автор — Алексей Завьялов
 
Жирафушка, так любим мы тебя конечно за твой внутренний мир.😍

Новая Ава это твой выбор на сегодня, но надеюсь тебе она быстро надоест.
Белль, спасибо тебе, дорогая!
Ты не только красивая, но и чуткая, умная и тактичная.
Обнимаю тебя.
 
Назад
Сверху Снизу