Она целовала меня только, для того чтобы почувствовать запах алкоголя. Теперь ритуала не стало. Безразличие превратило нас в призраков гремящих тарелками на кухне. Дальтонизм в чувствах. Немое кино. Очередной раз околачивал пороги алкомаркетов, на утро жалел себя, одевался, шёл на работу. Повторить цикл ещё раз. Она целовала меня только, для того чтобы почувствовать…
В переходах перестал замечать музыкантов. Не прислоняйте и не прислоняйтесь. На работе у меня все меньше получалось изображать занятость. Я лениво щелкал мышкой по вкладкам и ждал зарплату, потом получал ее и все повторялось снова. Знаю что так нельзя и от осознания того что живу не правильно только больше уходил в себя, махал рукой “да к черту это все”, брал
алкоголь в ближайшем магазине чтобы завтра снова жалеть себя и думать "какой черт меня опять дернул”. Так не может продолжаться. Я выкопаю себе могилу быстрее гробовщика.
Проходя через рамки металлоискателей не загорелось не единой лампочки, сегодня повезло - можно не задерживаться на воротах. В последнее время усилили безопасность и сырой воздух метро пропитан напряжением. Обращаю внимание на людей в форме. Иду до последней скамьи чтобы сесть в предпоследний вагон и сэкономить пару минут перед работой. “Читаю Ремарка, слушаю техно, живу в дерьме” - хорошее описание для тиндера, если бы я вообще сидел там.
- Я сказал ей чтобы она набрала мне лет через десять, если прежде не сдохнет где-нибудь в канаве от СПИДа.
- Что, прости?
Мой психолог - староватая и уставшая женщина. Услышав мой голос, она отвлеклась от экрана компьютера и несколько озадачено уставилась на меня. У ней была дерьмовая тушь, дерьмовая помада, она говорила “сем” и невероятно бесила меня. Между тем, это был единственный человек который мог слушать мою историю практически не поморщившись. Кто-тотам Павловна буднично прятала глаза за монитором компьютера, вбивала на клавиатуре какие-то заметки, а в конце сеанса говорила чтобы я наладил отношения со своей матерью, натянуто улыбалась и забирала мои две тысячи рублей.
Вышел на улицу. Серый ноябрь, запах сырой земли и гниющей листвы. Тяжелый вздох. В моем кармане лежала пустая пачка сигарет и последняя мелочь которая предназначалась на мои проезды до работы до ближайшей зарплаты. “Какое сегодня число? Хотя какая разница, Антон. С зарплаты тоже ничего не останется”. Плотнее сжался в не по сезону одетой курточке и направился в сторону ближайшего ларька.
Я слышу шелест брызг под колесами машин, которые ездят под моим балконом. Окна запотели и все что я вижу только размытые очертания домов. Вдалеке на небе - зарево от городских теплиц. Осенний ветер, как струя прохладной воды одновременно освежающе и мягко обволакивает кисти моих рук. Струится сквозь пальцы. Мне должно быть холодно, но прямо сейчас я слишком пьян и опустошен. Меня разделяет только шаг и 16 этажей пространства от забвения которое было до моего рождения. Я бросаю окурок и представляю как я подобно этому красному угольку растворюсь в монотонном шуме ночного города. Смерть - это выдох, после которого больше никогда не будет вдоха. Все таки не вытерпел и сорвался на тебя. Устроил скандал на ровном месте. Даже странно теперь подумать что пару недель назад мы были счастливы вместе, ты смеялась и рассказывала про глупости на твоей работе. Удивительно, но даже находясь в моем положении я продолжаю безмятежно разбрасываться людьми которые мной дорожат. Я сказал ей чтобы она набрала мне лет через десять, если прежде не сдохнет где-нибудь в канаве от СПИДа. Вот дурак.
да я просто вообще отмечать не буду. Лан кароч
