- Регистрация
- 31 Янв 2008
- Сообщения
- 6,120
Алкоголик испытывает страх перед трезвостью. Это факт, который может быть не понятен не алкоголикам, но неоспорим для тех, кто бросал пить. Этот страх имеет несколько стандартных паралогичных фабул, наиболее частыми из которых, несомненно, являются: страх перед скукой и страх перед мнением окружающих.
Справедливости ради, нужно отметить, что на определенном этапе эти страхи множатся, появляются страх смерти (как ни странно, но больные уверенны, что если не пить, можно умереть) и страх безумия — последний, пожалуй, наиболее не логичен, потому, как поведение больных на этом этапе иначе, как безумным уже никто не назовет.
Окружающие больного, к числу которых можно отнести и неопытных специалистов, как правило, пытаются создать у больного то, что сейчас модно называть «мотивацией» - благоприятный, притягательный образ трезвой жизни. Считается, что больной «купиться» на это, а там, дескать, посмотрим. Часто такие разговоры сопровождаются «положительными примерами»: «Вася бросил, машину купил, дачу достроил, жена счастлива». Большинство таких разговоров заканчивается скандалом: «если тебе Вася нравиться, так и живи с ним», с последующим «ты меня никогда не любила, не понимала..» и, как следствие, повторным запоем.
Выходит, что такая «мотивация» не эффективна? Да.
Во-первых, она не значима для человека, у которого нет авторитетов. Который уверен в том, что он честный и справедливый, а те, что живет лучше его, просто воруют или еще что-то хуже.
Во-вторых, разговоры о гарантированном «счастье трезвости» не правдивы.
Предвижу возмущение, поэтому сейчас поясню.
Во-первых, трезвость — это просто жизнь. Такая, какая она есть. Почему она должны быть гарантированно счастливой? Кто нам обещал при рождении, что мы застрахованы от боли, неудач, предательства или стыда? Более мудрые люди прекрасно понимают, что без сравнения текущей жизни с теми испытаниями, которые выпали на их долю, они бы не смогли оценить то, что им дано. Поэтому, некоторые даже испытывают благодарность к своим врагам. Хотя искренне испытать такое чувство довольно тяжело.
А, во-вторых, о каком счастье мы говорим?
Бросающий пить алкоголик — существо крайне инфантильное. Для него понятия счастье, как правило, подразумевает не что иное, как безграничное удовольствие, безответственное исполнение желаний, безудержное веселье и при этом глубочайшее уважение, вернее, восхищение его персоной со стороны окружающих. Если вы хотите предоставить алкоголику именно это, боюсь у вас ничего не выйдет. Да и не даст это никакого эффекта, потому, как находясь в таком состоянии человек не может считаться трезвым.
Некоторые психологи и врачи склонны обсуждать не «счастье», а более корректный «комфорт».
И опять же, мы видим, как они ошибаются.
На первых сроках трезвости больные отмечали необходимость учиться жить. До бытовых мелочей. Многие обнаруживали, что им нужно приобрести новую одежду, но они не знали какую, не знали где, сколько они могут и должны за нее заплатить. Хочу обратить внимание, что речь не идет о крайних стадиях, выражающихся в деградации личности. Нет. Это обычные люди, которым их «заботливые» жены последние несколько лет не давали деньги в руки, надеясь, что это убережет их от срыва. От запоя это не спасало, но привычка носить то, что купили, сформировалась. В трезвости хочется принимать решения самому, и это часто обескураживает.
Если окружающие отошли от больного или понимают, что у него сейчас такой период, это хорошо, но, к сожалению, часто приходится видеть, как изголодавшиеся по псевдоматеринской любви созависимые бросаются перед больным к прилавку, не позволяя ничего решать. Это отбрасывает процесс выздоровления, но считается «добрым делом».
Если отойти от бытовых событий, можно сказать, что алкоголик должен научиться строить отношения. Причем слово «должен» нужно понимать только в том смысле, что должен себе. Не исполнять какие-то бы ни было указы или рекомендации авторитетов (у алкоголика нет авторитетов).
Это тонкое различие понимания модальности, которое понято, пожалуй, англичанам, имеющим глаголы must и have to. По-русски, это можно было бы назвать словом необходимо, если бы не имело столь большого значения для жизни больного.
Многие больные в преддверии трезвости утратили семьи, друзей. А восстанавливать отношения, как известно, порой сложнее, чем создавать новые. Но как же их создавать? Оказывается, что без алкоголя это настолько тяжело, что подчас больные предпочитают вообще ни с кем не общаться первое время.
Нет навыков выбора человека, которому можно было бы довериться. Болезненное желание похвалы часто служит той ловушкой, в которую могут завлечь недобросовестные люди. Речь идет не только о мошенниках. Практически вся торговля построена на том, что человека хвалят за внешний вид, если он примерил то, вы хотите продать, за разумность решений, если он берет кредит, за опытность в выборе если покупает залежавшийся товар. Обычные люди знают, что если продавец автомобиля хвалит вашу куртку, значит эта машина не стоит той цены, за которую ее продают. Но не алкоголик. Он, как ребенок, начинает верить в то, что познакомился с настоящим другом, который ему сделал большое одолжение.
Обман вскроется быстро. Хватит ли у ремиссанта мудрости не погрузиться в ненависть, отчаяние, самобичевание, гнев и, как следствие, в запой? Сказать трудно. Но пытаться подобрать «тех людей, которые ему нужны», «оградить» и «защитить» — наихудшая рекомендация. Такие действия не позволят больному повзрослеть. Это только отодвинет процесс формирования трезвой личности.
Очевидно, есть люди, которые этого не испытали, но большинство трезвых алкоголиков со смехом вспоминают свои первые годы, как их обманывали, как они сами совершали глупости, и благодаря этому приобретали тот опыт, без которого сейчас им было бы гораздо труднее.
Про отношения с противоположным полом и говорить не приходится. Это настолько больная тема, что многие даже рекомендовали первый год избегать каких бы то ни было отношений, особенно интимных. Насколько верна эта рекомендация я не могу сказать, но вступать в близость, давать обещания, вести совместное хозяйство, обладать имуществом, конечно, можно только через некоторое время. Сами по себе сексуальные отношения могут не сопровождаться этими атрибутами, если, конечно, речь не идет о партнере, который намного младше, и потому инфантилен в силу возраста. Такие отношения наименее удачны по моим наблюдениям, хотя были разные случаи.
Самое, пожалуй, сложное, это формирование новых ценностей.
Кто-то может сказать, что это уже начинается какая-то бесплотная философия, но уверяю вас, философия для алкоголика имеет вполне практический смысл. Только изменив свою философию больной может оставаться трезвым и, как следствие, получить тот срок жизни, в который он способен что-то приобрести, понять, испытать.
Я вижу людей, которые это понимают, но предлагают больному в качестве новых ценностей то, что сами считают наиболее ярким в своей жизни. Как правило, это материальные ценности, или моральные эквиваленты материального благополучия: слава, уважение окружающих, поблажки за небольшие провинности.
Так не получиться.
Нет и не может быть таких материальных ценностей, которые бы смогли удовлетворить алкоголика. Алкоголизм — болезнь недовольства. Вся вселенная не может предоставить этой больной душе того, что насытило бы ее алкогольный голод раз и навсегда. То, что обычному человеку может служить бесценным подарком судьбы, алкоголиком будет восприниматься не более как очередная игрушка. Детское качество одушевлять игрушки будет выдвигать требование предвосхищения желаний, которое, естественно невозможно, особенно, если эти желания плодятся со скоростью насекомых и мутируют с легкостью микроорганизма.
Моральные ценности общества потребления не выдерживают критики, хотя бы потому, что они предполагают допустимую нечестность. Эта ложь имеет оправдания - «все мы немного иногда нечестны», «так комфортнее», «зато никого не обидел» и пр. и пр. Для алкоголика это неприемлемо, потому, что не может быть частичной правды у человека, который решил настолько изменить свою жизнь, чтобы его болезнь не смогла бы использовать его изворотливость против него самого. Как только появляется привычное вранье, оно начинает расти. Больной не заметит, как начнет врать для того, чтобы скрыть вранье, и так, наматывая витки вокруг совести, рано или поздно, сам закует ее в кандалы.
*
Так что же делать бедным психологам, обуреваемым благим намерением заинтересовать алкоголика? Сломить его больную волю? Заставить захотеть жить?
Что они могут предложить ему такого, что для него будет заведомо ценнее, чем то самоубийство, которое он совершает день за днем?
Ничего. Вернее, очень многое. Свободу.
Возможно ли принуждение к свободе? Вопрос довольно непростой. Мы видим, как даже целые народы принудительно освобождали, и, как правило, это не приводило ни к чему хорошему.
Предоставите ему свой опыт. Откажитесь от тех ценностей, которые вы избрали в качестве идола. Будьте предельно честны. Будьте согласны признать свою неправоту, и принимать чужое мнение, даже если оно вам кажется неверным. Пересмотрите те отношения, которые вы строите. Нет ли в них лжи?
Страшно?
Вот теперь вы действительно можете понять алкоголика, который боится бросать пить.
Если вы же это все-таки сделаете, вы поймете человека, который говорит: «я бы не променял свой самый худший трезвый день на самый лучший в пьянстве ((с)АА).
Справедливости ради, нужно отметить, что на определенном этапе эти страхи множатся, появляются страх смерти (как ни странно, но больные уверенны, что если не пить, можно умереть) и страх безумия — последний, пожалуй, наиболее не логичен, потому, как поведение больных на этом этапе иначе, как безумным уже никто не назовет.
Окружающие больного, к числу которых можно отнести и неопытных специалистов, как правило, пытаются создать у больного то, что сейчас модно называть «мотивацией» - благоприятный, притягательный образ трезвой жизни. Считается, что больной «купиться» на это, а там, дескать, посмотрим. Часто такие разговоры сопровождаются «положительными примерами»: «Вася бросил, машину купил, дачу достроил, жена счастлива». Большинство таких разговоров заканчивается скандалом: «если тебе Вася нравиться, так и живи с ним», с последующим «ты меня никогда не любила, не понимала..» и, как следствие, повторным запоем.
Выходит, что такая «мотивация» не эффективна? Да.
Во-первых, она не значима для человека, у которого нет авторитетов. Который уверен в том, что он честный и справедливый, а те, что живет лучше его, просто воруют или еще что-то хуже.
Во-вторых, разговоры о гарантированном «счастье трезвости» не правдивы.
Предвижу возмущение, поэтому сейчас поясню.
Во-первых, трезвость — это просто жизнь. Такая, какая она есть. Почему она должны быть гарантированно счастливой? Кто нам обещал при рождении, что мы застрахованы от боли, неудач, предательства или стыда? Более мудрые люди прекрасно понимают, что без сравнения текущей жизни с теми испытаниями, которые выпали на их долю, они бы не смогли оценить то, что им дано. Поэтому, некоторые даже испытывают благодарность к своим врагам. Хотя искренне испытать такое чувство довольно тяжело.
А, во-вторых, о каком счастье мы говорим?
Бросающий пить алкоголик — существо крайне инфантильное. Для него понятия счастье, как правило, подразумевает не что иное, как безграничное удовольствие, безответственное исполнение желаний, безудержное веселье и при этом глубочайшее уважение, вернее, восхищение его персоной со стороны окружающих. Если вы хотите предоставить алкоголику именно это, боюсь у вас ничего не выйдет. Да и не даст это никакого эффекта, потому, как находясь в таком состоянии человек не может считаться трезвым.
Некоторые психологи и врачи склонны обсуждать не «счастье», а более корректный «комфорт».
И опять же, мы видим, как они ошибаются.
На первых сроках трезвости больные отмечали необходимость учиться жить. До бытовых мелочей. Многие обнаруживали, что им нужно приобрести новую одежду, но они не знали какую, не знали где, сколько они могут и должны за нее заплатить. Хочу обратить внимание, что речь не идет о крайних стадиях, выражающихся в деградации личности. Нет. Это обычные люди, которым их «заботливые» жены последние несколько лет не давали деньги в руки, надеясь, что это убережет их от срыва. От запоя это не спасало, но привычка носить то, что купили, сформировалась. В трезвости хочется принимать решения самому, и это часто обескураживает.
Если окружающие отошли от больного или понимают, что у него сейчас такой период, это хорошо, но, к сожалению, часто приходится видеть, как изголодавшиеся по псевдоматеринской любви созависимые бросаются перед больным к прилавку, не позволяя ничего решать. Это отбрасывает процесс выздоровления, но считается «добрым делом».
Если отойти от бытовых событий, можно сказать, что алкоголик должен научиться строить отношения. Причем слово «должен» нужно понимать только в том смысле, что должен себе. Не исполнять какие-то бы ни было указы или рекомендации авторитетов (у алкоголика нет авторитетов).
Это тонкое различие понимания модальности, которое понято, пожалуй, англичанам, имеющим глаголы must и have to. По-русски, это можно было бы назвать словом необходимо, если бы не имело столь большого значения для жизни больного.
Многие больные в преддверии трезвости утратили семьи, друзей. А восстанавливать отношения, как известно, порой сложнее, чем создавать новые. Но как же их создавать? Оказывается, что без алкоголя это настолько тяжело, что подчас больные предпочитают вообще ни с кем не общаться первое время.
Нет навыков выбора человека, которому можно было бы довериться. Болезненное желание похвалы часто служит той ловушкой, в которую могут завлечь недобросовестные люди. Речь идет не только о мошенниках. Практически вся торговля построена на том, что человека хвалят за внешний вид, если он примерил то, вы хотите продать, за разумность решений, если он берет кредит, за опытность в выборе если покупает залежавшийся товар. Обычные люди знают, что если продавец автомобиля хвалит вашу куртку, значит эта машина не стоит той цены, за которую ее продают. Но не алкоголик. Он, как ребенок, начинает верить в то, что познакомился с настоящим другом, который ему сделал большое одолжение.
Обман вскроется быстро. Хватит ли у ремиссанта мудрости не погрузиться в ненависть, отчаяние, самобичевание, гнев и, как следствие, в запой? Сказать трудно. Но пытаться подобрать «тех людей, которые ему нужны», «оградить» и «защитить» — наихудшая рекомендация. Такие действия не позволят больному повзрослеть. Это только отодвинет процесс формирования трезвой личности.
Очевидно, есть люди, которые этого не испытали, но большинство трезвых алкоголиков со смехом вспоминают свои первые годы, как их обманывали, как они сами совершали глупости, и благодаря этому приобретали тот опыт, без которого сейчас им было бы гораздо труднее.
Про отношения с противоположным полом и говорить не приходится. Это настолько больная тема, что многие даже рекомендовали первый год избегать каких бы то ни было отношений, особенно интимных. Насколько верна эта рекомендация я не могу сказать, но вступать в близость, давать обещания, вести совместное хозяйство, обладать имуществом, конечно, можно только через некоторое время. Сами по себе сексуальные отношения могут не сопровождаться этими атрибутами, если, конечно, речь не идет о партнере, который намного младше, и потому инфантилен в силу возраста. Такие отношения наименее удачны по моим наблюдениям, хотя были разные случаи.
Самое, пожалуй, сложное, это формирование новых ценностей.
Кто-то может сказать, что это уже начинается какая-то бесплотная философия, но уверяю вас, философия для алкоголика имеет вполне практический смысл. Только изменив свою философию больной может оставаться трезвым и, как следствие, получить тот срок жизни, в который он способен что-то приобрести, понять, испытать.
Я вижу людей, которые это понимают, но предлагают больному в качестве новых ценностей то, что сами считают наиболее ярким в своей жизни. Как правило, это материальные ценности, или моральные эквиваленты материального благополучия: слава, уважение окружающих, поблажки за небольшие провинности.
Так не получиться.
Нет и не может быть таких материальных ценностей, которые бы смогли удовлетворить алкоголика. Алкоголизм — болезнь недовольства. Вся вселенная не может предоставить этой больной душе того, что насытило бы ее алкогольный голод раз и навсегда. То, что обычному человеку может служить бесценным подарком судьбы, алкоголиком будет восприниматься не более как очередная игрушка. Детское качество одушевлять игрушки будет выдвигать требование предвосхищения желаний, которое, естественно невозможно, особенно, если эти желания плодятся со скоростью насекомых и мутируют с легкостью микроорганизма.
Моральные ценности общества потребления не выдерживают критики, хотя бы потому, что они предполагают допустимую нечестность. Эта ложь имеет оправдания - «все мы немного иногда нечестны», «так комфортнее», «зато никого не обидел» и пр. и пр. Для алкоголика это неприемлемо, потому, что не может быть частичной правды у человека, который решил настолько изменить свою жизнь, чтобы его болезнь не смогла бы использовать его изворотливость против него самого. Как только появляется привычное вранье, оно начинает расти. Больной не заметит, как начнет врать для того, чтобы скрыть вранье, и так, наматывая витки вокруг совести, рано или поздно, сам закует ее в кандалы.
*
Так что же делать бедным психологам, обуреваемым благим намерением заинтересовать алкоголика? Сломить его больную волю? Заставить захотеть жить?
Что они могут предложить ему такого, что для него будет заведомо ценнее, чем то самоубийство, которое он совершает день за днем?
Ничего. Вернее, очень многое. Свободу.
Возможно ли принуждение к свободе? Вопрос довольно непростой. Мы видим, как даже целые народы принудительно освобождали, и, как правило, это не приводило ни к чему хорошему.
Предоставите ему свой опыт. Откажитесь от тех ценностей, которые вы избрали в качестве идола. Будьте предельно честны. Будьте согласны признать свою неправоту, и принимать чужое мнение, даже если оно вам кажется неверным. Пересмотрите те отношения, которые вы строите. Нет ли в них лжи?
Страшно?
Вот теперь вы действительно можете понять алкоголика, который боится бросать пить.
Если вы же это все-таки сделаете, вы поймете человека, который говорит: «я бы не променял свой самый худший трезвый день на самый лучший в пьянстве ((с)АА).
