- Регистрация
- 31 Янв 2008
- Сообщения
- 6,137
Давно замечено, что алкоголик — вечный спорщик. Как правило, это люди, которые «всегда против». Вести беседу с таким человеком довольно трудно, потому, что он не будет ни за что соглашаться с аргументами собеседника, и с большим трудом будет воспринимать его идеи. Особенно, если они не совпадают с его собственными.
Опытный средний персонал наркологических отделений давно это уже использует это для поддержания контакта с контингентом и, даже иногда, для манипуляции больными. К сожалению, не только персонал, но и многие не очень честные люди также знакомы с этими навыками.
У практикующих врачей и психологов есть даже такой прием - после нескольких минут беседы задается вопрос: «Вы замечаете, что вы всегда против?» больные, чаще всего, отвечают: «Нет! Это не так!» Иногда это позволяет больному самому заметить логическую ошибку в своем ответе.
Но, если попросить больного пояснить ответ, он скажет: «Ну да! Это потому, что вы говорите не то, что я считаю правильным!»
Иногда среди друзей или знакомых это даже расценивается, как положительная черта характера, Как признак «целостности» личности, как способность «отстаивать свои принципы».
Пристальный анализ позволяет заметить, тем не менее, что это не что иное, как проявления страха. Инфантильного страха оценки. Страха, что кто-то покажется «умнее меня», или «сильнее» или еще как-то захватит мое сознание. Начнет менять мою драгоценную личность. Больные видят во всем, с чем не согласны угрозу. Им кажется, что это утверждение лишит их чего-то такого, что им принадлежит по праву, и без чего их жизнь будет не полноценной. Можно было даже говорить о параноидных расстройствах, если бы это не было настолько завуалировано логикой.
Одним из ведущих патологических утверждений является положение о «свободе». Больные интерпретируют предлагаемую помощь, как ограничение своей свободы выбора. Даже если подчеркнуть, что у больного есть возможность отказаться от помощи и потому, даже формально, его никто не лишает свободы выбора, больные начинают «цепляться к мелочам», требуют «большей свободы», отказываются выполнять даже самые простые правила. Иногда даже правила беседы. Как часто приходилось видеть людей, которым сложно было выполнить просьбу «не перебивать».
Выходит, что «свобода» для такого человека, это возможность «свободно» делать то, что он хочет, и все остальные должны выполнять его требования, которые необходимы для поддержания его «свободы». Свобода других людей больных в таком состоянии практически не интересует. Больные громко утверждают: «Оставьте меня в покое!», но тут же добавляют: «Но жена пускай остается, и на работе чтобы не было неприятностей, и чтобы вообще ко мне относились хорошо».
Эгоизм такого отношения к людям настолько очевиден, что даже возмущает тех, кто не разбирается в патологии. Поэтому многие делают вывод о «плохом воспитании» больных. Хотя, наглость подобных утверждений порой вызывает у людей «завораживающее» действие, и потому всегда найдется несколько близких, которые согласны жить по таким правилам.
Нужно понимать, что при этом сам больной себя эгоистом не считает. Наоборот, скорее мучеником. Ему кажется, что он, как настоящий герой, отстаивает свои убеждения, и если ему что-то и требуется, так это наращивание усилий и большая податливость людей. С его точки зрения, вся проблема именно в этом. «Люди черствые, а я не могу отстоять свое».
Долгие рассказы о «победах над врагами» - наиболее частое занятие таких людей. Само собой разумеется, что под «врагами» понимаются те, кто так или иначе мешает употреблять алкоголь.
Однако эта черта личности сохраняется у алкоголиков и вне употребления. Даже если человек считает себя «трезвенником», если он довольно долго находится в ремиссии, он все равно сохраняет эти признаки болезни. Особенно нелепо это выглядит в случае, если такой больной в качестве образа врага избирает алкоголь, его производителей, людей, которые его употребляют. Такие «пламенные бойцы с пьянством» порой срываются, чем создают ореол нездоровой славы вокруг тех, что хочет бросить пить.
Если сравнивать такое поведение, используя литературные сравнения, приходит на ум образ хоккейной шайбы.
Также как и у этого кусочка каучука, характер больных не допускает никаких изменений формы. Любые попытки коррекции вызывают резкий скачек и движение в противоположном направлении. Больные как будто только и ждут, когда их кто-то тронет для того, чтобы испытать обиду, досаду, ненависть, разочарование. Иногда больные даже не скрывают, что вне разговора уже были готовы к таким вопросам и предложениям, давно вели эти «споры» с вымышленным оппонентом в голове, и потому, когда услышали что-то подобное были «во всеоружии».
Также, как и у хоккейной шайбы очень трудно добраться до середины, наблюдать и показать самому больному суть его заблуждений крайне тяжело, даже если они опираются на неоспоримо ложные факты. Личность как будто подверглась вулканизации. Плотный комок, спаянный воедино. Только удается что-то рассмотреть, как тут-же с огромной эмоциональной силой включаются другие части патологии, и просвет замыкается.
Но также, как и тугой каучук не может склеится при появлении больших трещин, также и личность больных со временем деградирует и происходит это не постепенно, а довольно быстро и в один этап. Психиатры называют это «обрушение фасада». Еще год-другой назад с человеком можно было общаться, он проявлял какую-то заинтересованность в отношениях, и... вдруг, мы видим существо с обрывками интеллекта и поведением сравнимым с поведением рептилий.
Мне нравится именно сравнение с шайбой, потому, что при всей своей упругости и крепости, шайба находит на люду. В безопорной среде. Да, ее трудно, разломить, и это вызывает у больных ощущение ложной защищенности. Фактически они защищают болезнь, но настолько интенсивно, что как будто «спаиваются» с ней. Они считают себя неприступной крепостью, но не видят, что на самом деле, они движутся не только не по своей воле, но и не имеют выбора при определении направления.
Очевидно, выход один — «стать мягче». Учиться не только слушать, но и слышать. Принимать ту форму беседы, которая комфортна не только тебе, но и собеседнику. Принять возможность того, что я могу ошибаться и потому не встречать в штыки все, что не соответствует твоим ожиданиям.
*
В живом организме очень много клеток, Пока они живы, они могут изменять форму, сохраняя структуру, они взаимодействуют с другими клетками, и это и обеспечивает жизнеспособность любого сложного существа. Ороговевшие, мертвые клетки становятся твердыми, но не могут долго находится на живом существе. Они его просто покидают.
Опытный средний персонал наркологических отделений давно это уже использует это для поддержания контакта с контингентом и, даже иногда, для манипуляции больными. К сожалению, не только персонал, но и многие не очень честные люди также знакомы с этими навыками.
У практикующих врачей и психологов есть даже такой прием - после нескольких минут беседы задается вопрос: «Вы замечаете, что вы всегда против?» больные, чаще всего, отвечают: «Нет! Это не так!» Иногда это позволяет больному самому заметить логическую ошибку в своем ответе.
Но, если попросить больного пояснить ответ, он скажет: «Ну да! Это потому, что вы говорите не то, что я считаю правильным!»
Иногда среди друзей или знакомых это даже расценивается, как положительная черта характера, Как признак «целостности» личности, как способность «отстаивать свои принципы».
Пристальный анализ позволяет заметить, тем не менее, что это не что иное, как проявления страха. Инфантильного страха оценки. Страха, что кто-то покажется «умнее меня», или «сильнее» или еще как-то захватит мое сознание. Начнет менять мою драгоценную личность. Больные видят во всем, с чем не согласны угрозу. Им кажется, что это утверждение лишит их чего-то такого, что им принадлежит по праву, и без чего их жизнь будет не полноценной. Можно было даже говорить о параноидных расстройствах, если бы это не было настолько завуалировано логикой.
Одним из ведущих патологических утверждений является положение о «свободе». Больные интерпретируют предлагаемую помощь, как ограничение своей свободы выбора. Даже если подчеркнуть, что у больного есть возможность отказаться от помощи и потому, даже формально, его никто не лишает свободы выбора, больные начинают «цепляться к мелочам», требуют «большей свободы», отказываются выполнять даже самые простые правила. Иногда даже правила беседы. Как часто приходилось видеть людей, которым сложно было выполнить просьбу «не перебивать».
Выходит, что «свобода» для такого человека, это возможность «свободно» делать то, что он хочет, и все остальные должны выполнять его требования, которые необходимы для поддержания его «свободы». Свобода других людей больных в таком состоянии практически не интересует. Больные громко утверждают: «Оставьте меня в покое!», но тут же добавляют: «Но жена пускай остается, и на работе чтобы не было неприятностей, и чтобы вообще ко мне относились хорошо».
Эгоизм такого отношения к людям настолько очевиден, что даже возмущает тех, кто не разбирается в патологии. Поэтому многие делают вывод о «плохом воспитании» больных. Хотя, наглость подобных утверждений порой вызывает у людей «завораживающее» действие, и потому всегда найдется несколько близких, которые согласны жить по таким правилам.
Нужно понимать, что при этом сам больной себя эгоистом не считает. Наоборот, скорее мучеником. Ему кажется, что он, как настоящий герой, отстаивает свои убеждения, и если ему что-то и требуется, так это наращивание усилий и большая податливость людей. С его точки зрения, вся проблема именно в этом. «Люди черствые, а я не могу отстоять свое».
Долгие рассказы о «победах над врагами» - наиболее частое занятие таких людей. Само собой разумеется, что под «врагами» понимаются те, кто так или иначе мешает употреблять алкоголь.
Однако эта черта личности сохраняется у алкоголиков и вне употребления. Даже если человек считает себя «трезвенником», если он довольно долго находится в ремиссии, он все равно сохраняет эти признаки болезни. Особенно нелепо это выглядит в случае, если такой больной в качестве образа врага избирает алкоголь, его производителей, людей, которые его употребляют. Такие «пламенные бойцы с пьянством» порой срываются, чем создают ореол нездоровой славы вокруг тех, что хочет бросить пить.
Если сравнивать такое поведение, используя литературные сравнения, приходит на ум образ хоккейной шайбы.
Также как и у этого кусочка каучука, характер больных не допускает никаких изменений формы. Любые попытки коррекции вызывают резкий скачек и движение в противоположном направлении. Больные как будто только и ждут, когда их кто-то тронет для того, чтобы испытать обиду, досаду, ненависть, разочарование. Иногда больные даже не скрывают, что вне разговора уже были готовы к таким вопросам и предложениям, давно вели эти «споры» с вымышленным оппонентом в голове, и потому, когда услышали что-то подобное были «во всеоружии».
Также, как и у хоккейной шайбы очень трудно добраться до середины, наблюдать и показать самому больному суть его заблуждений крайне тяжело, даже если они опираются на неоспоримо ложные факты. Личность как будто подверглась вулканизации. Плотный комок, спаянный воедино. Только удается что-то рассмотреть, как тут-же с огромной эмоциональной силой включаются другие части патологии, и просвет замыкается.
Но также, как и тугой каучук не может склеится при появлении больших трещин, также и личность больных со временем деградирует и происходит это не постепенно, а довольно быстро и в один этап. Психиатры называют это «обрушение фасада». Еще год-другой назад с человеком можно было общаться, он проявлял какую-то заинтересованность в отношениях, и... вдруг, мы видим существо с обрывками интеллекта и поведением сравнимым с поведением рептилий.
Мне нравится именно сравнение с шайбой, потому, что при всей своей упругости и крепости, шайба находит на люду. В безопорной среде. Да, ее трудно, разломить, и это вызывает у больных ощущение ложной защищенности. Фактически они защищают болезнь, но настолько интенсивно, что как будто «спаиваются» с ней. Они считают себя неприступной крепостью, но не видят, что на самом деле, они движутся не только не по своей воле, но и не имеют выбора при определении направления.
Очевидно, выход один — «стать мягче». Учиться не только слушать, но и слышать. Принимать ту форму беседы, которая комфортна не только тебе, но и собеседнику. Принять возможность того, что я могу ошибаться и потому не встречать в штыки все, что не соответствует твоим ожиданиям.
*
В живом организме очень много клеток, Пока они живы, они могут изменять форму, сохраняя структуру, они взаимодействуют с другими клетками, и это и обеспечивает жизнеспособность любого сложного существа. Ороговевшие, мертвые клетки становятся твердыми, но не могут долго находится на живом существе. Они его просто покидают.
