- Регистрация
- 21 Авг 2021
- Сообщения
- 75
- Пол
- мужской
Нет ничего неожиданного в том, что именно проблемы влечений людей, страдающих алкогольной зависимостью, выходят в психоанализе на первый план. В «орально-сосущем» поведении людей, страдающих алкогольной зависимостью, видится намек на продолжение поведения младенца, сосущего грудь матери. И бутылка пива в какой-то степени замещает материнскую грудь. Причем у бутылки и стакана перед грудью даже есть преимущество – они доступны в любой момент.
К самому процессу пития добавляется воздействие алкоголя, содержащегося в пиве, вине или водке, – легкое возбуждающее и одновременно успокаивающее действие. Человек, чувствующий внутреннюю опустошенность или испытывающий сильную тревогу, снова и снова будет искать удовольствия в употреблении спиртных напитков, получив когда-то в связи с этим положительный опыт. Дополнительное физическое воздействие алкоголя, которое наблюдается у людей, страдающих алкогольной зависимостью (с возрастающей алкогольной толерантностью и алкогольным абстинентным синдромом), лишь усиливает зависимость от алкоголя.
Поэтому ,сторонники психоанализа Фрейда утверждают, что в основе формирования алкогольной зависимости лежат дефекты в психосексуальном созревании и внутриличностные конфликты, которые приобретены на догенитальных (оральной и анальной) стадиях развития. Алкогольная зависимость – способ регрессии на оральную стадию развития, которая позволяет избежать необходимости решения актуальных конфликтов, найти наиболее благоприятную среду для функционирования. Алкоголь – средство, повышающее аллопластическую адаптацию, отношения больных алкоголизмом с родными находятся на стадии «симбиоза», зависимого существования. Психоаналитическая психотерапия помогает самоопределиться зависимому от алкоголя члену семьи, способствует его переходу от симбиотических отношений» к психологической зрелости через стадию «сепарации-индивидуации.
Сущность индивидуального психоанализа Адлера – рассмотрение врождённого комплекса неполноценности и методов его компенсаций. Адлер утверждал, что все люди с самого детства испытывают чувство неполноценности, вследствие того, что рождаются маленькими и беспомощными существами, а потом ещё долго учатся использовать свои силы. Пока ребёнок растёт и развивается, весь мир в целом как бы подтверждает, что он несамостоятелен и нуждается в опоре на более сильных и взрослых окружающих. Ощущение подчинённости и несостоятельности напоминает о себе на протяжении всей жизни и привносит в жизнь человека сильный дискомфорт, напряжение и он начинает бороться, чтобы преодолеть его. Психологические механизмы зависимости – безуспешные попытки преодолеть чувство неполноценности. Его можно посредством развития чувства общности – ощущения, что у человека есть место в социуме, он любим, желаем и принимаем, вносит клад, нужный социуму, является его частью.
Вообще же,человеки от природы не склонны к химической зависимости, если они находятся в согласии с самим собой и способны адекватно выражать собственные чувства, если они поддерживают зрелые отношения с другими людьми и способны заботиться о самих себе.
А страдания, которые зависимые личности пытаются облегчить посредством алкоголя или других ПАВ, отражают базовые трудности с сфере саморегуляции, включающей четыре основные аспекты человеческой жизни: чувства, самооценку, личные отношения и заботу о себе.
И базовой мотивацией пагубного пристрастия является использование алкогольного или наркотического эффекта в качестве своего рода «самолечения» для облегчения напряженности и трансформации болезненных и непереносимых чувств. И далее зависимое поведение предполагает наличие изъянов в эмоциональной жизни пациента: и алкоголь и наркотики представляют собой крайнюю попытку контролировать эмоции, которые иначе кажутся неподвластными. Могучая способность различных психоактивных веществ изменять чувства и эмоции приобретает для них огромную притягательную счилу. В конце концов алкоголь или наркотики становятся простым способом преодоления чувства беспомощности и восстановления ощущение силы (что сродни оральной стадии регресса с мегаломаническими стремлениями).
И хотя наркоманы за свою недолгую жизнь пробуют и употребляют разные ПАВ, на вопрос о предпочтениях большинство из них отвечают, что предпочитают какое-то одно вещество. И при своей неспособности выразить и назвать переживаемые чувства они могут спокойно описать эффекты, вызванные разными наркотиками, и пояснить, почему они предпочитают тот или иной вид наркотических веществ. Алкоголь и наркотики становятся своего рода «протезами». Эти вещества служат мощным средством против внутреннего чувства пустоты, дисгармонии и душевной боли. Для некоторых людей с хронически заниженной самооценкой такими спасителями становятся дарующие энергию какаин или амфетамин, которые противостоят состояниям инертности и скованности. Те, у кого внутренняя дисгармония вызывает возбуждение или гнев, с радостью воспользуются успокаивающим действием опиатов. А алкоголь и другие седативные вещества со смягчающим эффектом будут «магически» действующим снадобьем для людей, которые не признаются ни себе, ни другим в потребности в комфорте и контакте.
Использование алкоголя и наркотиков в качестве опоры серьезно усугубляет положение аддикта. Зависимость приводит к болезненным побочных эффектам, передозировке, мучительным симптомам похмелья и «ломки», вызывает физические мучения и дисфункции, связанные с неизбежным распадом личности и различными болезнями, которые сопровождают алкоголизм и наркомания. Как демонстрируют многие клинические исследования в детстве аддиктивных индивидов часто обнаруживается психотравмирующее, оскорбительное или пренебрежительное поведение со стороны родителей. А саморазрушительный, суицидальный по сути характер алкогольной или наркотической зависимости становится прямым следствием жесткого обращения с ними в детстве.
И часто с помощью различных самодеструктивных защит( отказа от реальности, утверждения собственной самодостаточности, агрессии и бравады), аддиктивная личность защищает поврежденное и уязвимое Я. За это приходится платить чувством изоляции и обеднением эмоциональной сферы.
Зачастую они также прибегают к бутылке, чтобы освободиться от уничижительной самокритики, так как обнаружили, что находясь под влиянием алкоголя они относятся к себе добрее. Аддиктивные индивиды страдают от того, что не чувствуют себя «хорошими» и поэтому не способны удовлетворить свои потребности или установить удовлетворяющие их отношения с другими людьми. Они мечутся между самопожертвованием и эгоцентризмом; требующая и ожидающая позиция быстро сменяется презрительным отвержением помощи и отказом признать свою потребность. Под холодностью и отчуждением часто скрываются более глубинные чувства стыда и собственной неадекватности.
Современный психоаналитик К. Меннингер говорит, что в алкоголизме, наряду с самодеструктивной тенденцией по отношению к себе, которую он называет «хроническое самоубийство» находит выражение скрытая бессознательная месть, обращенная к значимому другому. Месть взрослого человека обычно целенаправленна и отличается ярко выраженной внешней агрессивностью. Алкоголик же не может подвергать себя риску потерять объект привязанности, какие бы горькие чувства он к нему не испытывал. Он ошибочно принимает друзей и близких за воображаемых врагов и угрожает тем, кого любит, отождествляя их с объектом из прошлого, в отношениях с которым он пережил ненависть. Таким образом, алкоголик как бы страдает вдвойне: во-первых, от желания уничтожить объект любви; во-вторых, из-за боязни потерять его. Противоречивость алкоголика, его постоянные метания от любви к ненависти и обратно являются отражением страдания, которое ему пришлось когда-то испытать.
Забота о себе - это психологическая способность, включающая в себя проверку реальности, рассудительность, самоконтроль, умение воспринимать сигналы тревоги и видеть причинно-следственные связи. Способность заботиться о себе в явной форме выражена у взрослых в виде разумного планирования и осуществления деятельности, предчувствия вероятного вреда или опасности. В ситуации угрозы человек испытывает предупреждающие его эмоции - страх, беспокойство или стыд.
По мнению Меннингера алкоголик занимает пассивную жизненную позицию, которая обусловлена чувством собственной неполноценности, завистью и оральной зависимостью. Однако, пассивная роль в жизни не умаляет его агрессивности. По отношению к объектам ненависти пассивность пьяницы приобретает явно выраженный агрессивный характер. Именно поэтому патологическое влечение к спиртному часто достигает своего апогея сразу же после вступления в брак. Муж, имеющий предрасположенность к алкоголизму, ждет от своей жены материнской ласки, к чему нормальная женщина совершенно не готова. Это вызывает у нее протест, ибо она надеялась обрести партнера, за которым будет «как за каменной стеной». В результате звучат упреки в холодности, и алкоголик расписывается в собственной мужской несостоятельности и неспособности нести груз ответственности за семью. Разочарованный он начинает тянуться к бутылке, которая одновременно является и наградой, и средством проявления замаскированной агрессии по отношению к жене.
Дефицит способности заботиться о себе у аддикта приводит к снижению способности к самозащите. Общеизвестны смертельные последствия воздействия пьянства на страдающих алкоголизмом, широко описана опасность наркотического стиля жизни и соответствующего ему окружения. Но все это не может препятствовать влечению наркомана и алкоголика к объекту своей зависимости. Исходя из этого логично предположить, что люди с алкогольной и химической зависимостью переживают сознательные и бессознательные суицидальные импульсы, стремятся навстречу смертельному риску и опасности. Подобное заключение подтверждается данными о том, что среди таких людей число самоубийств резко превышает обычные показатели. Существует и другое объяснение этого факта: под влиянием алкоголя и наркотиков аддикты просто не могут предчувствовать и оценивать опасность, которой они подвергают собственную жизнь.
Неудивительно, что в случаях злоупотребления алкоголем психоанализ нередко выявляет у больного тяжелые детские травмы. Такие повреждения мы обнаруживаем и в раннем детстве людей, которые, став взрослыми, заболевают психозами и психосоматическими расстройствами или переключаются на делинкветное поведение. Это тяготы и лишения в смысле описанного Балинтом базового дефекта, отсутствие удовлетворения элементарных нарциссических и оральных желаний и/или конфликты, представляющие угрозу собственному существованию. Все это берет начало в психической инстанции, причем человек постоянно ощущает давление и преследование с ее стороны.
Приведем показательный случай из практики:
К моменту начала терапии пациенту было 27 лет, он занимался торговлей аптекарскими и хозяйственными товарами. Пациент страдал мучительным страхом в опасных ситуациях и чувствовал, что сильно уступает своей жене и гораздо слабее своих работников. С помощью алкоголя ему удавалось весьма эффективно приглушать страх и тревогу. До восьми лет пациент рос без отца, а когда тот вернулся с войны, пациент мучительно переживал, что предпочтение отдавалось сестрам, которые были младше его на 8 и 10 лет и стали любимицами отца. Да и отношения с матерью были хуже некуда. Пациент чувствовал, что родители устранялись именно тогда, когда он чего-то хотел или в чем-то нуждался, причем родители требовали, чтобы он постоянно во всем помогал им.
Попытки вырваться из этой обстановки приводили его к мучительному чувству вины, которое вместе с сопутствующими страхами стало настолько невыносимым, что облегчение приносил только алкоголь, к которому он прибегал в таких случаях. Бегство в алкоголизм должно было бессознательно сигнализировать родителям, что он чувствует беспомощность и отчаяние, не видит выхода, что ему наконец-то должны прийти на помощь. Но результат, как и следовало ожидать, был прямо противоположным: пациента стали ценить еще меньше, чем прежде, его стали наказывать презрением и стыдить.
Психоанализ оставался для него единственной возможностью найти надежного значимого человека, который сохранял бы с ним постоянные отношения, несмотря на его неоднократные срывы.
К самому процессу пития добавляется воздействие алкоголя, содержащегося в пиве, вине или водке, – легкое возбуждающее и одновременно успокаивающее действие. Человек, чувствующий внутреннюю опустошенность или испытывающий сильную тревогу, снова и снова будет искать удовольствия в употреблении спиртных напитков, получив когда-то в связи с этим положительный опыт. Дополнительное физическое воздействие алкоголя, которое наблюдается у людей, страдающих алкогольной зависимостью (с возрастающей алкогольной толерантностью и алкогольным абстинентным синдромом), лишь усиливает зависимость от алкоголя.
Поэтому ,сторонники психоанализа Фрейда утверждают, что в основе формирования алкогольной зависимости лежат дефекты в психосексуальном созревании и внутриличностные конфликты, которые приобретены на догенитальных (оральной и анальной) стадиях развития. Алкогольная зависимость – способ регрессии на оральную стадию развития, которая позволяет избежать необходимости решения актуальных конфликтов, найти наиболее благоприятную среду для функционирования. Алкоголь – средство, повышающее аллопластическую адаптацию, отношения больных алкоголизмом с родными находятся на стадии «симбиоза», зависимого существования. Психоаналитическая психотерапия помогает самоопределиться зависимому от алкоголя члену семьи, способствует его переходу от симбиотических отношений» к психологической зрелости через стадию «сепарации-индивидуации.
Сущность индивидуального психоанализа Адлера – рассмотрение врождённого комплекса неполноценности и методов его компенсаций. Адлер утверждал, что все люди с самого детства испытывают чувство неполноценности, вследствие того, что рождаются маленькими и беспомощными существами, а потом ещё долго учатся использовать свои силы. Пока ребёнок растёт и развивается, весь мир в целом как бы подтверждает, что он несамостоятелен и нуждается в опоре на более сильных и взрослых окружающих. Ощущение подчинённости и несостоятельности напоминает о себе на протяжении всей жизни и привносит в жизнь человека сильный дискомфорт, напряжение и он начинает бороться, чтобы преодолеть его. Психологические механизмы зависимости – безуспешные попытки преодолеть чувство неполноценности. Его можно посредством развития чувства общности – ощущения, что у человека есть место в социуме, он любим, желаем и принимаем, вносит клад, нужный социуму, является его частью.
Вообще же,человеки от природы не склонны к химической зависимости, если они находятся в согласии с самим собой и способны адекватно выражать собственные чувства, если они поддерживают зрелые отношения с другими людьми и способны заботиться о самих себе.
А страдания, которые зависимые личности пытаются облегчить посредством алкоголя или других ПАВ, отражают базовые трудности с сфере саморегуляции, включающей четыре основные аспекты человеческой жизни: чувства, самооценку, личные отношения и заботу о себе.
И базовой мотивацией пагубного пристрастия является использование алкогольного или наркотического эффекта в качестве своего рода «самолечения» для облегчения напряженности и трансформации болезненных и непереносимых чувств. И далее зависимое поведение предполагает наличие изъянов в эмоциональной жизни пациента: и алкоголь и наркотики представляют собой крайнюю попытку контролировать эмоции, которые иначе кажутся неподвластными. Могучая способность различных психоактивных веществ изменять чувства и эмоции приобретает для них огромную притягательную счилу. В конце концов алкоголь или наркотики становятся простым способом преодоления чувства беспомощности и восстановления ощущение силы (что сродни оральной стадии регресса с мегаломаническими стремлениями).
И хотя наркоманы за свою недолгую жизнь пробуют и употребляют разные ПАВ, на вопрос о предпочтениях большинство из них отвечают, что предпочитают какое-то одно вещество. И при своей неспособности выразить и назвать переживаемые чувства они могут спокойно описать эффекты, вызванные разными наркотиками, и пояснить, почему они предпочитают тот или иной вид наркотических веществ. Алкоголь и наркотики становятся своего рода «протезами». Эти вещества служат мощным средством против внутреннего чувства пустоты, дисгармонии и душевной боли. Для некоторых людей с хронически заниженной самооценкой такими спасителями становятся дарующие энергию какаин или амфетамин, которые противостоят состояниям инертности и скованности. Те, у кого внутренняя дисгармония вызывает возбуждение или гнев, с радостью воспользуются успокаивающим действием опиатов. А алкоголь и другие седативные вещества со смягчающим эффектом будут «магически» действующим снадобьем для людей, которые не признаются ни себе, ни другим в потребности в комфорте и контакте.
Использование алкоголя и наркотиков в качестве опоры серьезно усугубляет положение аддикта. Зависимость приводит к болезненным побочных эффектам, передозировке, мучительным симптомам похмелья и «ломки», вызывает физические мучения и дисфункции, связанные с неизбежным распадом личности и различными болезнями, которые сопровождают алкоголизм и наркомания. Как демонстрируют многие клинические исследования в детстве аддиктивных индивидов часто обнаруживается психотравмирующее, оскорбительное или пренебрежительное поведение со стороны родителей. А саморазрушительный, суицидальный по сути характер алкогольной или наркотической зависимости становится прямым следствием жесткого обращения с ними в детстве.
И часто с помощью различных самодеструктивных защит( отказа от реальности, утверждения собственной самодостаточности, агрессии и бравады), аддиктивная личность защищает поврежденное и уязвимое Я. За это приходится платить чувством изоляции и обеднением эмоциональной сферы.
Зачастую они также прибегают к бутылке, чтобы освободиться от уничижительной самокритики, так как обнаружили, что находясь под влиянием алкоголя они относятся к себе добрее. Аддиктивные индивиды страдают от того, что не чувствуют себя «хорошими» и поэтому не способны удовлетворить свои потребности или установить удовлетворяющие их отношения с другими людьми. Они мечутся между самопожертвованием и эгоцентризмом; требующая и ожидающая позиция быстро сменяется презрительным отвержением помощи и отказом признать свою потребность. Под холодностью и отчуждением часто скрываются более глубинные чувства стыда и собственной неадекватности.
Современный психоаналитик К. Меннингер говорит, что в алкоголизме, наряду с самодеструктивной тенденцией по отношению к себе, которую он называет «хроническое самоубийство» находит выражение скрытая бессознательная месть, обращенная к значимому другому. Месть взрослого человека обычно целенаправленна и отличается ярко выраженной внешней агрессивностью. Алкоголик же не может подвергать себя риску потерять объект привязанности, какие бы горькие чувства он к нему не испытывал. Он ошибочно принимает друзей и близких за воображаемых врагов и угрожает тем, кого любит, отождествляя их с объектом из прошлого, в отношениях с которым он пережил ненависть. Таким образом, алкоголик как бы страдает вдвойне: во-первых, от желания уничтожить объект любви; во-вторых, из-за боязни потерять его. Противоречивость алкоголика, его постоянные метания от любви к ненависти и обратно являются отражением страдания, которое ему пришлось когда-то испытать.
Забота о себе - это психологическая способность, включающая в себя проверку реальности, рассудительность, самоконтроль, умение воспринимать сигналы тревоги и видеть причинно-следственные связи. Способность заботиться о себе в явной форме выражена у взрослых в виде разумного планирования и осуществления деятельности, предчувствия вероятного вреда или опасности. В ситуации угрозы человек испытывает предупреждающие его эмоции - страх, беспокойство или стыд.
По мнению Меннингера алкоголик занимает пассивную жизненную позицию, которая обусловлена чувством собственной неполноценности, завистью и оральной зависимостью. Однако, пассивная роль в жизни не умаляет его агрессивности. По отношению к объектам ненависти пассивность пьяницы приобретает явно выраженный агрессивный характер. Именно поэтому патологическое влечение к спиртному часто достигает своего апогея сразу же после вступления в брак. Муж, имеющий предрасположенность к алкоголизму, ждет от своей жены материнской ласки, к чему нормальная женщина совершенно не готова. Это вызывает у нее протест, ибо она надеялась обрести партнера, за которым будет «как за каменной стеной». В результате звучат упреки в холодности, и алкоголик расписывается в собственной мужской несостоятельности и неспособности нести груз ответственности за семью. Разочарованный он начинает тянуться к бутылке, которая одновременно является и наградой, и средством проявления замаскированной агрессии по отношению к жене.
Дефицит способности заботиться о себе у аддикта приводит к снижению способности к самозащите. Общеизвестны смертельные последствия воздействия пьянства на страдающих алкоголизмом, широко описана опасность наркотического стиля жизни и соответствующего ему окружения. Но все это не может препятствовать влечению наркомана и алкоголика к объекту своей зависимости. Исходя из этого логично предположить, что люди с алкогольной и химической зависимостью переживают сознательные и бессознательные суицидальные импульсы, стремятся навстречу смертельному риску и опасности. Подобное заключение подтверждается данными о том, что среди таких людей число самоубийств резко превышает обычные показатели. Существует и другое объяснение этого факта: под влиянием алкоголя и наркотиков аддикты просто не могут предчувствовать и оценивать опасность, которой они подвергают собственную жизнь.
Неудивительно, что в случаях злоупотребления алкоголем психоанализ нередко выявляет у больного тяжелые детские травмы. Такие повреждения мы обнаруживаем и в раннем детстве людей, которые, став взрослыми, заболевают психозами и психосоматическими расстройствами или переключаются на делинкветное поведение. Это тяготы и лишения в смысле описанного Балинтом базового дефекта, отсутствие удовлетворения элементарных нарциссических и оральных желаний и/или конфликты, представляющие угрозу собственному существованию. Все это берет начало в психической инстанции, причем человек постоянно ощущает давление и преследование с ее стороны.
Приведем показательный случай из практики:
К моменту начала терапии пациенту было 27 лет, он занимался торговлей аптекарскими и хозяйственными товарами. Пациент страдал мучительным страхом в опасных ситуациях и чувствовал, что сильно уступает своей жене и гораздо слабее своих работников. С помощью алкоголя ему удавалось весьма эффективно приглушать страх и тревогу. До восьми лет пациент рос без отца, а когда тот вернулся с войны, пациент мучительно переживал, что предпочтение отдавалось сестрам, которые были младше его на 8 и 10 лет и стали любимицами отца. Да и отношения с матерью были хуже некуда. Пациент чувствовал, что родители устранялись именно тогда, когда он чего-то хотел или в чем-то нуждался, причем родители требовали, чтобы он постоянно во всем помогал им.
Попытки вырваться из этой обстановки приводили его к мучительному чувству вины, которое вместе с сопутствующими страхами стало настолько невыносимым, что облегчение приносил только алкоголь, к которому он прибегал в таких случаях. Бегство в алкоголизм должно было бессознательно сигнализировать родителям, что он чувствует беспомощность и отчаяние, не видит выхода, что ему наконец-то должны прийти на помощь. Но результат, как и следовало ожидать, был прямо противоположным: пациента стали ценить еще меньше, чем прежде, его стали наказывать презрением и стыдить.
Психоанализ оставался для него единственной возможностью найти надежного значимого человека, который сохранял бы с ним постоянные отношения, несмотря на его неоднократные срывы.
