Кате
Когда я родилась 35 лет назад в предперестроечном Советском Союзе, маму пришла навестить в роддоме её тетка Ольга Павловна, по тем временам небывалая модница и красавица. Бездетная. Она принесла маме гостинец — кулек спелой черешни. Можно-можно, пока молоко не пришло, дружелюбно сказала медсестра.
Мама, крошечная, юная, только что родившая и страшно голодная, принялась уплетать черешню, а тетка вдруг с глубокой грустью произнесла:
— Ешь, детка, ешь, в каком-то смысле это твоя последняя черешня.
— Да ладно, тетушка, откормлю и снова можно будет, — весело ответила мама.
— Дело не в этом. Теперь ты мать. Каждый вкусный кусок, который у тебя есть, будет уже не совсем твой. Ты захочешь всегда пихнуть его ребенку.
Мама рассказала мне эту историю только однажды, когда я сама была беременна старшей дочкой. Теперь я вспоминаю ее каждый раз, когда в Москве появляется черешня. Сколько себя помню, мама всегда несла мне первые ягоды, даже если везти далеко, даже если это ее кто-то угостил. Со всех вечеринок и банкетов приносила мне в салфетке все, что могла унести: конфету, пирожок, дефицитный персик, интересную мармеладку, кофейную жвачку.
— Кусок в горло не лезет, — объясняла мама, — Я тут осетрину ем, а как же вы с Машей? А как вам было бы вкусно, если бы вы тоже ели…
Мама покупала мне книжки, которых не было у нее в детстве. Тащила меня с собой на выставку, чтобы я, четырехлетняя, тоже могла увидеть Кандинского и Шагала. Брала меня с собой на море, плевать что уже ноябрь и место в купе всего одно. Будила меня ночью, чтобы показать огромные южные звезды.
У нас в семье это назвали «синдром последней черешни». Он прекрасен и ужасен. Прекрасен потому, что он позволяет растить самых счастливых детей на свете (как мы с сестрой), и еще он связан с таким острым чувством любви, что кажется, сердце сейчас разорвется. А ужасен потому, что твоя, по-настоящему твоя черешня, действительно, осталась в далеком прошлом, и твое сердце всегда не на месте. Ты боишься недодать, недодарить, не разделить какое-нибудь удовольствие с ребенком.
Обожаю мамину тетку, которая и после той черешни приезжала в гости и привозила два кулька чего угодно — мне и маме. «У ребенка должна быть здоровая мать», — приговаривала она, следя, чтобы мама не запихала мне в рот угощения из своего кулька, подливая ей какао, отправляя на концерт, отпуская куда угодно, развеяться и побыть себе хозяйкой.
Не знаю, страдала ли тетка от своей бездетности, но она была права, как ни одна мать: у каждой мамы независимо ни от чего должна всегда оставаться в жизни радость, которую она со спокойной душой ни с кем не делит. Спокойно наслаждается чем угодно, понимая, что у детей точно все есть — или будет, когда придет пора.
Каждая мама с синдромом последней черешни должна хотя бы раз в году купить себе мороженое и съесть его, не вспоминая о ребенке. Поехать в отпуск без детей — и без угрызений совести. Погулять по парку и прокатиться на карусели, потому что ей этого сейчас захотелось, а не за компанию и не ради детей.
У ребенка должна быть здоровая мать!
Александра Чканикова
https://vk.com/profamily3?w=wall-1450009…
Смена минуса на плюс не решает родительскую задачу.
Некоторые взрослые в какой-то момент осознают, что были травмированы отношением их родителей. Повзрослев, они ставят себе бессознательную задачу или, может быть, даже дают себе зарок: никогда не подвергать своих детей тому, чем травмировали их самих. Они решают, что достаточно просто как будто бы поменять знак в родительском уравнении с минуса на плюс или наоборот, и это поможет уберечь их детей от всего плохого. Их самих покидали, поэтому они очень вовлечены в своих детей (так, что детям становится душно, и они уже не знают куда деться). Их самих очень контролировали, поэтому они дают своим детям много свободы (против из ожиданий это порождает в их ребенке не много радости, а много тревоги). В их доме были крики и драки, они изо всех сил стараются сохранять спокойствие и проявляют миролюбие (так что детям становится жутковато, и они доводят родителя до срыва, чтобы убедиться, что он живой, настоящий).
К сожалению, просто смена «знака» не решает проблему. Потому что если вы идете от «противного», то вы больше в контакте со своей концепцией, чем с вашим реальным ребенком. А значит, он все равно ощущает себя не замеченным и не понятым, и будет стараться обратить на себя внимание, в том числе, с помощью симптомов.
Если в детстве от вас требовали быть «хорошей девочкой», то чтобы излечиться от невроза, вам надо стать не «плохой девочкой», вам надо стать взрослой.
Так и с родительством: чтобы не вредить своим детям, нужно не решать через них свою, нерешенную прежде задачу, нужно разобраться с собой, повзрослеть, и тогда уже легче будет увидеть и понять самих детей. Психологически невзрослый родитель - неизбежность ошибок, потому что ребёнку трудно воспитывать другого ребёнка.
Поэтому родительское уравнение решается не сменой знака, а в плоскости узнавания себя и своих детей.
Ирина Млодик
#психология@vdashki
#родителиидети@vdashki
- за рефлексию, за честность и смелость
