Теория разбитых окон (ТРО) — криминологическая теория, рассматривающая мелкие правонарушения не только как индикатор криминогенной обстановки, но и как активный фактор, влияющий на уровень преступности в целом. Сформулирована в 1982 г. американскими социологами Джеймсом Уилсоном (англ.) и Джорджем Келлингом (англ.)[1]. Название происходит от приводимого авторами типичного примера действия теории: «Если в здании разбито одно стекло, и никто его не заменяет, то через некоторое время в этом здании не останется ни одного целого окна».
Теория утверждает, что попустительство общества по отношению к мелким правонарушениям, таким как выбрасывание мусора в неположенных местах, вандализм, публичное пьянство, прыжки через турникеты в метро и т. п., непосредственно провоцирует людей на совершение аналогичных или более серьёзных правонарушений. Психологический механизм такой провокации на бытовом уровне иллюстрируется фразой: «Если другим можно, то почему нельзя мне?» — когда человек видит, что совершаемые другими нарушения правил не пресекаются, он перестаёт считать правила (причём не только те, нарушения которых он наблюдал, но и любые другие) обязательными для себя. При этом условная средняя планка «допустимого нарушения» в обществе постоянно понижается, рано или поздно приводя к увеличению числа уже серьёзных преступлений.
И наоборот, активная работа по предотвращению мелких нарушений и наказанию нарушителей даже самых малозначительных правил (так называемая нулевая терпимость) создаёт атмосферу нетерпимости к нарушениям в целом, а сама деятельность по пресечению мелких правонарушений позволяет «попутно» задерживать или существенно ограничивать в возможностях рецидивистов, обычно пренебрегающих правилами поведения в общественных местах (см. также Девиантное поведение)[2].
В качестве иллюстрации авторы теории привели пример с разбитыми окнами: если не заменить в доме одно разбитое стекло, то вскоре в этом доме не останется ни одного целого окна (на илл.), а затем начнется мародёрство и резкое ухудшение общей криминогенной обстановки в районе. Этот пример стал неофициальным названием теории[прим. 1].
Теория нашла широкое применение на практике — сначала в Нью-Йорке, а затем и во многих других городах США, Европы, Южной Африки, Индонезии и других стран. Рудольф Джулиани, ставший мэром Нью-Йорка в 1994 году, и новый комиссар нью-йоркской полиции Уильям Браттон объявили борьбу с такими мелкими нарушениями, как граффити и безбилетники в метро, попрошайничество, драки резиновыми дубинками и т. п. То, на что раньше не обращали особого внимания, стало неприемлемым. Несмотря на критику и насмешки, Джулиани последовательно боролся с «разбитыми окнами», в результате количество преступлений в городе сократилось, а жители города получили более чистый и безопасный город, а также уверенность в способности полиции справляться не только с мелкими правонарушениями, но и с тяжёлыми преступлениями[3]. К концу 1990-х годов количество преступлений против личности в Нью-Йорке снизилось на 56 %[4].
Другие исследования, однако, не смогли обнаружить причинно-следственной связи между введением подобной политики и снижением уровня преступности в этом городе[5][6]. Снижение уровня преступности в тот же период имело место не только в Нью-Йорке, но и в целом по США, даже в тех городах, где такая политика не применялась; среди других возможных причин снижения преступности называли снижение уровня безработицы в Нью-Йорке на 39 % между 1992 и 1999 годами и более интенсивное по сравнению с 1980-ми годами использование арестов по отношению к лицам, совершающим более тяжкие преступления (фелонии), а не только борьбу с мелкими правонарушениями[4]. Среди возможных негативных последствий применения теории разбитых окон в Нью-Йорке назывались чрезмерная нагрузка на систему уголовной юстиции, обременение малоимущих горожан высокими штрафами за мелкие правонарушения и ухудшение отношений между полицией и этническими меньшинствами, подвергавшихся, по мнению критиков, чрезмерно агрессивному полицейскому контролю[5].