Все как бы и хорошо, и легко получилось. Действительно, все хорошо сложилось с переездом и поиском квартиры, но со временем замечаю, что у меня многое из детства по поводу отца начинает всплывать. И это душит. Мои родители развелись, когда мне было 11 лет и я была этому очень рада. У меня был редкий с ним контакт и только во взрослой жизни я стала искать снова контакт с ним.
Я на терапии прорабатывала свое детство и отношения с матерью довольно-таки дотошно, но отцу на терапии я никогда не удаляла внимания. И я чувствую, как сейчас многое всплывает. Именно сейчас, когда мы играем в семью, очень-очень многое всплывает и иногда тяжело от этого дышать.
Я почти не помню его трезвым в детстве. Помню, как он постоянно спал у нас в подъезде во рвоте (даже запах этот помню), на кухне на табуретках, в коридоре на полу, во дворе на лавочке, у нас в подвале... И постоянно рвота вокруг. И это практически единственные воспоминания. Помню, как родители регулярно бились и как приезжала милиция. Помню кровь матери из головы, помню его кровь... Помню, как он больно избивал меня по маминой просьбе ремнем и шлангом, и какая я вся синяя ходила. Синяя и злая. Несправедливость сжирала меня еще внутри с самого детства. Почему же я ничего хорошего не помню? Что за психика у меня такая странная? А может и не было ничего хорошего? Ну так же не может быть.
Один момент остро так и отчетливо помню, много он раз повторялся, что в голове засел прочно. Постоянно это вспоминаю. Отца моего отправили со мной, меленьким ребенком, гулять, наверное, я еще в школу не ходила. А отец, как обычно, пошел со мной в гараж к другу-алконавту, они там постоянно пили. Я помню даже, как звали этого друга и как он выглядел, как ни странно. Отец сказал мне играть у гаража и ждать его... Начался дождь, я играла. Через какое-то время алконавт вынес отца и положил на землю. Он не мог уже идти. Обычно он выходил оттуда, шатаясь, но как-то шел. А в этот раз он лежал прочно так в луже. И я стала его поднимать и тащить домой. А он не поднимался. Через какое-то время он пытался встать и я ему помогала. И это длилось целую вечность, пока мы дошли домой. Целую вечность. И эту вечность я отчетливо помню. Я - маленький ребенок, тащила его на горбу, можно сказать, а он все падал и падал...
Эта картина четко стоит у меня перед глазами каждый раз, когда я проявляю созость. Я никогда больше не хочу кого-то тащить на своем горбу. Мне отвратительно это. И сейчас, когда я с отцом поступила, как с человеком, у меня часто всплывает вот это самое детство с моим отцом. Его не стереть.
Сейчас он не пьет. Последние годы вообще почти не пьет. Но страшно, все равно. А вдруг запьет... Такой вот новый невроз на мою голову.